Таким образом, за счет разного рода синаптических эффектов в реализацию той или иной мозговой функции вовлекаются не только разнообразные клеточные популяции, но и различные макроструктуры, формируются «функциональные органы», каждый из которых по своей структурно-функциональной организации адекватен реализуемой функции. Функция создает для себя адекватную структуру. Эта общая закономерность касается и отражательной функции мозга. Отражение, очевидно, тем более адекватно, чем менее оно «стеснено» в своих проявлениях структурно-функциональными ограничениями. Только в этом случае мозг может создавать такую субъективную реальность, которая является отражением (аналогом) бесконечного разнообразия внешнего мира. Залогом такой свободы отражения является, в частности, и свобода от жесткой локализации. Данное явление субъективной реальности, поскольку оно воплощено в определенном коде, в нем и локализовано, но сам код может быть локализован в различных центральных отделах. Мозг в своей отражательной деятельности способен следовать за любыми изменениями во внешнем мире. Здесь уместна аналогия с движениями человеческой руки, о которых Э. В. Ильенков писал, что «собственная, специфическая форма действия мыслящего тела заключается в универсальности… Так, человеческая рука может совершать движения и по форме круга, и по форме квадрата, и по форме любой другой, сколь угодно замысловатой и причудливой геометрической фигуры, обнаруживая тем самым, что структурно- анатомически она заранее не предназначена к какому-либо одному из названных «действий» и именно поэтому способна совершать любое. Этим она отличается, скажем, от циркуля, который описывает окружность гораздо точнее, чем рука, но зато не может описать очертания треугольника или квадрата. Человек же — мыслящее тело — строит свое движение по форме любого другого тела… Как таковая эта способность имеет свои градации, уровни «совершенства», в человеке она проявляет себя в максимальной мере, во всяком случае, в гораздо большей мере, чем в любом другом из известных нам существ. Однако человек вовсе не отделен от низших существ той непроходимой гранью, которую начертил между ними Декарт своим понятием «души». Действия животных, особенно высших, также подходят, хотя и в ограниченной степени, мод спинозовское определение мышления» [5]. И далее: «…»размышление» как раз и есть такое внешнее никак не выраженное действие, которое направлено на перестройку самих схем преобразования исходного воздействия в ответную реакцию. Здесь тело имеет предметом своих действий само себя» [6].
Второй важный момент состоит в том, что «я» обнаруживает себя при встрече с внешним стимулом. У «я» нет иной возможности обнаружить себя, как только отвечая на внешние воздействия. Это означает, что «я» ориентировано, устремлено вовне. Все накопленное богатство «я» может раскрыться только во взаимодействии с внешним миром. Все эквиваленты такого взаимодействия («внутренняя духовная жизнь», сновидения и т. д.) не более чем эквиваленты, но и они, самые глубинные, самые «внутренние», в конечном итоге обращены вовне.
Развиваемое А. М. Иваницким положение о том, что в процессе опознания сигнала мозгом используются и ранее полученные сведения о физических признаках аналогичного стимула, приобретенные в прошлом, имеет самое непосредственное отношение к проблеме предметности ощущения. Отнесенность ощущения к внешнему миру, к «не я», представляет собой важнейшую предпосылку «конституирования» «я». Рассматривая вопрос о том, что такое «я», противостоящее внешнему миру, «не я», А. М. Иваницкий высказывает, на наш взгляд, очень интересные соображения, суть которых сводится к следующему: «На роль «я» не могут претендовать какие-либо определенные мозговые структуры. Можно предположить, однако, что память, актуализированная в ответ на приход сенсорного сигнала, и есть та частица нашего «я», по отношению к которой этот сигнал воспринимается как нечто внешнее. При этом сопоставление внешнего сигнала и сферы внутренних переживаний определяется особой организацией информационных процессов в мозге: активацией следов памяти в ответ на внешний сигнал и обратным движением этой информации на встречу с сенсорным сигналом в центрах первичной проекции» [7].
Оценивая три этапа сенсорно-перцептивного процесса — анализ физических параметров стимула, синтез сенсорной и несенсорной информации о стимуле и опознание стимула, т. е. отнесение его к определенному классу объектов, А. М. Иваницкий проводит аналогию между этими последовательными этапами и развитием психики в эволюции. Эволюция психики — это путь от элементарных психических актов до человеческого сознания. Такой же путь проделывает человек в своем индивидуальном развитии. В общих чертах этот же путь проделывает каждый человек в ходе восприятия внешнего стимула.
При этом важно учитывать, что три этапа восприятия — это и три последовательно возрастающих уровня интеграции. Эта аналогия носит не чисто внешний характер — она глубоко содержательна. Внутренняя логика любого явления — это, по сути дела, его история в очищенном от случайностей виде. Внутренняя логика сенсорно-перцептивного процесса, выявление детерминирующей роли стимула путем определения его значимости с наибольшей полнотой раскрываются при историческом подходе.
[5] Ильенков Э. В. Диалектическая логика. М.: Политиздат, 1980. С. 40.
[6] Там же. С. 41.
[7] Иваницкий А. М., Стрелец В. Б., Корсаков М. А. Указ. соч. С. 185.