Приведенные положения из работы А. М. Иваницкого, как и результаты множества других подобного рода исследований, убедительно свидетельствуют о включенности прошлого, «истории системы», в сенсорно-перцептивный процесс. Важнейшими детерминантами отражения (опознания) стимула являются накопленные следы памяти, общая совокупность которых составляет основу «я». Живая система, в данном случае человек, сущность которого, по Марксу, составляет совокупность общественных отношений, выступает как накопленная и запечатленная история взаимоотношений с природой и обществом. И причина элементарного психического акта — ощущения — не внешний стимул сам по себе, а его сличение «с историей», с определенными следами памяти. Говоря о механизмах приспособительной деятельности человека к постоянно меняющимся условиям окружающей среды, Э. А. Костандов подчеркивает, что используемая в этой деятельности поступающая информация перерабатывается на разных уровнях центральной интеграции сенсорных функций [8]. Большая часть этой информации не опознается. При этом, как справедливо подчеркивает автор, «с именами И. М. Сеченова и особенно И. П. Павлова связано представление о том, что восприятие какого-либо внешнего раздражителя — это не целиком врожденный акт узнавания. Способность опознавания какого-либо явления внешней среды в значительной мере приобретается в процессе обучения восприятию» [9]. Это «обучение восприятию» есть не что иное, как раскрытие его детерминирующей роли, ибо и на уровне человека опознавание, т. е. решение вопроса «что такое?», есть, по сути дела, решение вопроса «что делать?». Раскрытие детерминирующей роли внешнего воздействия представляется настолько ответственным в жизни мозга событием, что в мозге сложился специализированный аппарат обеспечения этой ключевой функции. По специфическим сенсорным путям информация поступает в проекционные зоны коры и перерабатывается там независимо от того, находится ли человек в сознании или бессознательном состоянии. С помощью неосознаваемых звуковых и зрительных сигналов можно выработать условную связь. Это принципиальнейшего значения наблюдение, впервые описанное Г. В. Гершуни, означает, что включение сигнала в систему детерминант, закрепление за ним детерминирующей роли является одним из «глубинных», фундаментальнейших свойств мозга, реализующихся и без участия сознания. Как подчеркивает Э. А. Костандов, «для осознания сигнала недостаточно переработки информации в соответствующих проекционных и даже ассоциативных корковых зонах. По всей вероятности, существует дополнительный нервный механизм, обеспечивающий осознание сигнала. Этот механизм, — продолжает Э. А. Костандов, — должен осуществить интеграцию нейронной активности различных участков коры больших полушарий и подкорковых структур, которая обеспечивала бы наилучшим образом осознанное восприятие значимых для субъекта в данный момент раздражителей окружающей среды» [10]. Не входя сейчас в обсуждение различных представлений о сущности этого механизма, важно подчеркнуть, что сам факт возможности придания неосознаваемому воздействию детерминирующей роли подтверждает общее положение о том, что к любому новому (еще не опознанному) явлению мозг изначально относится как к потенциально биологически и социально значимому. Индивидуальное опознание, по сути дела, воспроизводит ход эволюционного процесса. Включение сознания, помимо прочего способствует уточнению значимости осознаваемого воздействия — вплоть до полной отмены его какой бы то ни было детерминирующей роли, т. е. его полного «обезразличивания». Очень большой научный, и в особенности методологический, интерес представляют данные Э. А. Костандова и сотрудников о том, что включение сознания не является непременным условием различения нейтральных и эмоционально значимых слов. С помощью методики регистрации вызванных потенциалов удалось убедительно показать, что в механизмах опознания неосознаваемых эмоционально значимых слов участвует более обширный комплекс мозговых структур, чем в опознавании осознаваемых эмоциогенных слов. Хотя различия механизмов опознания осознаваемых и неосознаваемых слов-раздражителей очевидны, природа этих различий пока неясна.
Важно, однако, что, как подчеркивает Э. А. Костандов, в этих механизмах существеннейшая роль принадлежит активации временных связей между воспринимающими элементами коры больших полушарий и моторной речевой областью, а также включению в корковую динамику локальных (при осознаваемых) и диффузных (при неосознаваемых) сигнальных стимулов. Речь идет, таким образом, о системной детерминации процесса опознания. При этом осознаваемые и неосознаваемые стимулы строят для себя разные «органы отражения», т. е. разные функциональные органы-системы. Разные по эмоциогенности слова-раздражители не только по-разному воспринимаются (отражаются) мозгом, но и формируют разные аппараты отражения. Смысл слова, его эмоциональная нагрузка выступают как подлинная детерминанта функционально-структурных перестроек в мозге. При этом в восприятии и оценке неосознаваемых эмоциогенных слов-раздражителей принимает участие большой набор мозговых структур и аппарат диффузной активации мозга. В таком характере опознания можно усматривать — разумеется, со всеми возможными оговорками — отдаленную аналогию с реакциями на «возмущающие» воздействия элементарных живых систем, когда такие воздействия вторгались в гомеостаз элементарных живых систем, затрагивая все стороны их жизнедеятельности.
[8] Костандов Э. А. Функциональная асимметрия полушарий мозга и неосознаваемое восприятие. М.: Наука, 1983.
[9] Там же. С. 67.
[10] Там же. С. 69.