При анализе высших форм рефлекторной активности — высшей нервной деятельности — на первый план выступает необходимость учета следовых факторов, так как эти факторы — память, т. е. накопленная история взаимоотношений организма и среды, — в наибольшей степени организуют и модифицируют текущие приспособительные реакции. Память в широком смысле является неотъемлемым свойством любой живой системы. Собственно, сама анатомофизиологическая организация живой системы есть воплощение «памяти» о том, через какие среды провела ее жизнь. Как универсальное и «витальное» свойство живых систем память — в любых ее формах — реализуется на универсальной биологической основе. Такой основой является взаимосвязь уровня и характера функции клетки с ее генетическим аппаратом[11].

По мере эволюционного совершенствования организмов возникает специальный аппарат опосредования взаимодействия со средой — нервная система, которая принимает на себя и функцию памяти. При этом «донервные» формы памяти не исчезают — они сохраняются, функционируя на основе принципа «изменение от употребления». Функция же высшей нервной формы памяти, подчиняющей себе все «донервные» формы памяти, заключается в выявлении, придании раздражителям-посредникам биологически значимой роли и в ее поддержании, т. е. в реализации сигнальной, детерминирующей роли таких раздражителей. Будучи фактором сохранения качественной определенности организма, намять в широком смысле именно по этой причине реализуется на основе столь фундаментального механизма — взаимосвязи функции и генетического аппарата клеток. «Включаясь» в этот механизм, подчиняя его себе, память тем самым обеспечивает наиболее адекватные и эффективные формы реализации указанной взаимосвязи.

В механизмах памяти чрезвычайно ответственная роль принадлежит клеточной мембране — субстрату взаимодействия клетки и среды. Надо думать, что все участки этого «форпоста» клетки представлены в ее геноме — такая «представленность» является предпосылкой наиболее совершенной реализации взаимосвязи функции и генетического аппарата. Следует, по-видимому, согласиться с Е. Н. Соколовым[12], полагающим, что представленность всех локусов мембраны нейрона в геноме (ДНК) обеспечивает возможность адекватных перестроек мембраны и ее рецепторного аппарата в текущей деятельности и при реализации функции памяти.

Накопленный организмом фонд временных связей — это не просто и не только след прошлого. Если бы это было так, этот фонд был бы никчемным, бесполезным и обременительным грузом. В действительности этот фонд, т. е. память, есть основа совершенства и подлинной адекватности текущих приспособительных реакций, основа «реалистического» прогнозирования будущих ситуаций. По сути дела, аппарат памяти, т. е. аппарат выработки и закрепления временных связей, всегда функционирует в интересах будущего. Выработка условного рефлекса — обучение — это в то же время прогнозирование будущего. Прочность формирующейся временной связи отражает значимость для организма той ситуации, которая привела к образованию данной временной связи и адекватность поведения в которой в будущем имеет для организма жизненно важное значение. Прочность временной связи, таким образом, есть своеобразная мера значимости определенной ситуации в будущем. Известно, что прочность временной связи зависит от количества предъявлявшихся сочетаний условного и безусловного раздражителей. Но тот факт, что сочетания данных раздражителей достаточно часто предъявлялись в прошлом, делает вероятной достаточно частую встречу с этими же раздражителями в будущем. С другой стороны, организм на своем жизненном пути может встретиться с редкими, но чрезвычайно значимыми событиями, по отношению к которым адекватное поведение столь же — или более — важно, как и по отношению к рядовым, но часто повторяющимся событиям. Обладая аппаратом «усиления» реакций — аппаратом эмоций, организм с помощью этого аппарата фиксирует такие редкие, но значимые события с тем, чтобы в будущем адекватно реагировать на них.

Одно из важнейших достижений современной нейробиологии — переход к изучению молекулярных основ нервной деятельности, в том числе интегративной (отражательной) деятельности мозга. На путях этих исследований уже удалось получить много принципиально новых фактических данных, раскрывающих природу нервных процессов и способствующих пониманию механизмов интегративной деятельности мозга — процессов обучения и памяти. Эти бесспорные успехи и достижения привели к определенной переоценке и абсолютизации субклеточно-молекулярных подходов к изучению деятельности мозга. Это обстоятельство со всей настоятельностью выдвигает необходимость оценки удельного веса аналитического направления в системе познавательных методов нейробиологии, соотношения редукционизма и интегратизма. Значение этой задачи определяется и тем, что в последние годы много внимания уделяется интегративной деятельности нейрона. Широкое распространение получил тезис о том, что нейрон — больше, чем простой сумматор, в нем совершаются сложные процессы восприятия, оценки, переработки и запоминания информации и трудно сказать, до каких пределов простираются его «интегративные» и «памятные» возможности. Но как бы ни усложнялись и ни «повышались» эти возможности нейрона, он всегда остается элементом неизмеримо более сложной системы, элементом множества, и его «автономия» в интегративной деятельности и процессах памяти уже поэтому достаточно относительна. Столь же — ив еще большей мере — относительна автономия субклеточно-молекулярного уровня структурно-функциональной организации мозга в его интегративной, целостной, системной деятельности.


[11] Меерсон Ф. 3. О взаимосвязи функции и генетического аппарата клетки. М.: Медицина, 1965.

[12] Соколов Е. Н. Нейронные механизмы памяти и обучения. М.: Наука, 1981.

Источники и литература

  • Кругликов Р. И. Принцип детерминизма и деятельность мозга. — М.: Наука, 1988. — 224 с.

Смотрите также