Введение идей причинности в представление о поведении было революционным завоеванием человеческой мысли, и в этом — бесспорная и непреходящая заслуга Декарта. Однако последующее развитие науки выявило несостоятельность механистического понимания причинности, как и несостоятельность соответствующей этому пониманию сущности рефлекса. Как справедливо подчеркивал А. А. Ухтомский, говоря о картезианском понимании поведения, «здесь не только нет и не может быть противоречий, столкновений и конфликтов, но, строго говоря, нет даже и действия» [9]. Глубоко осмыслив на основе новых фактических данных действительную сущность рефлекторных реакций, И. М. Сеченов коренным образом перестроил здание рефлекторной теории, заложив основы современного понимания рефлекса.
Хорошо известна мысль И. М. Сеченова о том, что самый общий характер рефлекторной реакции — это несоответствие действия вызвавшей его причине. Хотя первоначально И. М. Сеченов вкладывал в этот тезис не то содержание, которым он наполнился впоследствии, этот тезис в сеченовской формулировке очень точно характеризует современное понимание рефлекса. Рефлекс — не раз навсегда заданный, примитивно-механический, однообразный, «сверхжесткий» акт, а целостная, гибкая, саморегулирующаяся система, и несоответствие действия вызвавшей его причине — выражение этой гибкости и высокого совершенства, биологической адекватности и целесообразности рефлекса. Причина этого «несоответствия» заключается в том, что детерминантами рефлекса являются не только внешние воздействия, но и состояние нервных центров, включающихся в рефлекторную реакцию. Это состояние нервных центров определяется совокупностью наличных и следовых факторов, поэтому отмеченное «несоответствие» всегда биологически осмыслено и, являясь «несоответствием» по отношению к данному стимулу, представляет собой в действительное!и высшую форму соответствия по отношению к ситуации в целом, включающей и историю реагирующей системы. Сеченовское понимание рефлекторного акта есть по существу преодоление механистической схемы «стимул — реакция» (его антипод).
Вот почему отход от механистического понимания причинности в рефлекторных реакциях связан с выяснением роли и механизмов действия факторов, определяющих состояние нервных центров, а тем самым и содержание рефлекторного ответа, который, как известно, всегда содержит больше, чем вызвавшая его непосредственная причина — стимул. Рефлекс «рисуется не чисто пассивным передвижением костяного шарика под влиянием полученного им удара совне; так рефлекс мог изображаться, пока надо было подчеркнуть в особенности его мотивировку из среды. Но в полноте своей он представляется встречею во времени двух условий: с одной стороны, деятельности, заготовленной или сложившейся в самом субстрате (клетке) за предыдущую историю, и, с другой стороны, внешних импульсов текущего момента» [10].
В полном соответствии с современными морфофизиологическими данными рефлекторная теория не рассматривает (и никогда не рассматривала) ЦНС как некий пульт с кнопками, каждая из которых представляет какую-нибудь стабильную и неизменную функцию или реакцию, запуск которой может быть осуществлен «нажимом» этой кнопки. Напротив, рефлекторная теория зиждется на сформулированном и обоснованном И. П. Павловым принципе динамической локализации функций. Этот принцип, подтвержденный многочисленными современными исследованиями, является воплощением диалектики соотношений структуры и функций. Функция не есть раз навсегда данные отправления какой-либо определенной, раз навсегда предустановленной структуры, а представляет собой упорядоченный целенаправленный ансамбль деятельностей множества структурных компонентов, организуемых ради осуществления этой функции в единую систему — «функциональный орган». На основе этой способности к организации «функциональных органов» и осуществлению целенаправленных функций реализуется та сторона активности, «свободы» организма, которая связана с изысканием и использованием средств достижения данной цели. И хотя ассортимент этих средств задан качественной определенностью организма, его структурно-функциональной организацией, он достаточен для того, чтобы обеспечить возможность построения наиболее эффективных, целесообразных и адекватных решаемой задаче рабочих ансамблей. В этом процессе во всей полноте раскрывается творческая роль афферентной сферы, осуществляющей содержательный анализ ситуации ради синтеза наиболее адекватной и эффективной ответной деятельности. Принцип неразрывности анализа и синтеза в деятельности ЦНС, провозглашенный И. П. Павловым в качестве одного из трех главных принципов рефлекторной теории, находит свое выражение также в том, что синтезирующая деятельность осуществляется под «анализирующим» контролем афферентации. Не говоря уже о множестве точных современных данных по этому поводу, следует вспомнить замечательную идею И. М. Сеченова о «согласовании движений с чувствованием» и о нервных снарядах — автоматических регуляторах, обеспечивающих наиболее эффективное достижение цели действия.
Одной из центральных проблем теории поведения как воплощения отражательной деятельности мозга является проблема активности. Для той рефлекторной теории, основы которой заложены Сеченовым, Павловым, Введенским, Ухтомским и сердцевину которой составляет учение о высшей нервной деятельности, активность организма является сама собой разумеющейся. Рефлекторная теория видит свою задачу в том, чтобы объяснить целесообразный, целенаправленный характер этой активности, т. е. в том, чтобы сочетать последовательное проведение принципов детерминизма и принципов активности. Такая задача в наше время еще более актуальна, чем во времена И. М. Сеченова, ибо развитие науки, в особенности комплекса наук о мозге и поведении, выдвинуло целый ряд новых масштабных проблем, заставляющих снова ставить вопрос о соотношении реактивности и активности, динамической и статистической причинности, детерминизма и свободы воли. Необходимость методологической разработки этой проблематики обусловливается также и тем, что еще и в наше время активность противопоставляется реактивности, «произвольные реакции» — рефлекторным, причем нередко «активность», «произвольность» понимаются в досеченовском смысле.
[9] Ухтомский А. А. Собр. соч. Л.: Изд-во ЛГУ, 1950. Т. II. С. 107.
[10] Там же. Т. V. С. 72.