Активность любой живой системы является ее имманентным свойством. Еще И. М. Сеченов, подчеркивая положение о неразрывности организма и среды, утверждал тем самым, что в действительности имеет место не одностороннее воздействие среды на организм, а взаимодействие организма со средой, т. е. активное отношение организма к среде. Это положение И. М. Сеченова нашло дальнейшее развитие в трудах его последователей и преемников — И. П. Павлова и А. А. Ухтомского. Оценивая биологический смысл рефлекторных реакций, А. А. Ухтомский, в частности, подчеркивал, что рефлекс — это менее всего механизм устранения вызвавшей его причины и возвращения организма к некоему безликому равновесному состоянию. Если бы дело в действительности обстояло таким образом, то рефлекс выступал бы как фактор регресса, фактор отгораживания организма от среды, фактор развития все более инертных и по существу атрофирующихся форм. На деле же рефлекс выступает как аппарат, с помощью которого организм деятельно идет навстречу среде, осваивая ее в своих интересах и расширяя таким образом диапазон присутствия в ней. Рефлекс выступает как физиологический механизм активности организма. В рефлекторной реакции диалектически сочетаются моменты активности и реактивности.
Любая живая система, как известно, находится в неравновесном состоянии, она как бы приподнята над уровнем равновесия. К лк указывал замечательный советский биолог-теоретик Э. С. Бауэр, живые системы находятся в устойчивом неравновесном состоянии и все процессы их жизнедеятельности — от молекулярных до поведенческих — направлены на поддержание этого состояния. На поддержание этого состояния, т. е. на уход от равновесия, направлены и рефлекторные реакции. На первый взгляд такое понимание рефлекса не согласуется с известным высказыванием И. П. Павлова об уравновешивании организма со средой как о главном содержании высшей нервной деятельности. Однако если иметь в виду не отдельное высказывание, а всю суть учения о высшей нервной деятельности, то оказывается, что рефлекс, и в особенности условный рефлекс, понимается как совершеннейший инструмент поддержания неравновесного состояния.
Условный рефлекс прежде всего выступает как закономерная реакция на определенное внешнее воздействие, выяснение условий и механизмов возникновения и осуществления этой реакции представляет собой поэтому одну из главных задач физиологии высшей нервной деятельности, решению которой посвящены усилия многочисленных научных коллективов в нашей стране и за рубежом.
Но в то же время условный рефлекс — это нечто большее, чем только реакция (хотя и грандиозно сложная) на внешнее воздействие. В экспериментальной условнорефлекторной ситуации, как и в естественных условиях, организм предуготован к определенной деятельности — за счет эмоционально-мотивационных, потребностных детерминант. Эта предуготованность доказывается изменениями возбудимости соответствующих центральных структур, наличием изменений позы и т. д. и внешне выражается «ожиданием» или поиском условного раздражителя. В этой предуготованности находит свое выражение активность организма в условнорефлекторной деятельности. Эта активность проявляется на всех этапах условного рефлекса — от регуляции и «отмеривания» адекватного латентного периода реакции (в особенности в таких формах реагирования, как длинноотставленные, запаздывающие или отсроченные реакции) до реализации сугубо безусловных реакций, осуществление которых может коррегироваться в соответствии с текущей ситуацией. Во всем этом — как во многом другом — находит выражение диалектическое единство реактивных и активных компонентов рефлекса. Попытки представить детерминацию поведения всецело «изнутри» опираются на представления об абсолютном противостоянии организма среде, о полной автономии и «свободе» организма. Между тем об «абсолютной» автономии и свободе организма речь может идти лишь применительно к определенной, ограниченной известными пределами, т. е. к искусственной, ситуации. В пределах такой ситуации формула «захотел — сделал, не захотел — не сделал» отражает полную свободу. Но давно и хорошо известно, что свобода — не более (и не менее!) чем осознанная необходимость. Быть свободным — значит действовать на основе объективных закономерностей, «поступать со знанием дела». Поэтому при ближайшем рассмотрении оказывается, что «захотел — сделал» вовсе не означает, что «захотел что угодно и сделал что и как угодно». Можно захотеть и сделать только нечто, ограниченное определенными рамками, заданными не только внешней ситуацией, но и качественной определенностью «хотящего» и «делающего». Тигр, например, не может «захотеть» играть на скрипке, его «хотения» не простираются дальше охоты за жертвой. При осуществлении этой охоты тигр не летает, а состязается с жертвой в беге и т. д. При всей своей тривиальности эти рассуждения иллюстрируют ошибочность тезиса об абсолютной, неограниченной «свободе» «активного» организма.
Вместе с тем в определенных пределах реализация принципа «захотел — сделал» отражает активное отношение организма к среде и его относительную автономию и независимость от среды. Но направляемое потребностно-мотивационными детерминантами поведение организма всегда реализуется «со знанием дела» — на основе отражения внешнего мира в виде накопленного индивидуального опыта, с учетом реальной ситуации, т. е. объективно — верно. И нет ничего удивительного в том, что даже для осуществления сложнейших, подчас поразительных по своей целесообразности форм врожденного поведения животные в максимальной степени «считаются» со средой, отыскивая факторы — «релизеры» — и только тогда «разряжаясь» соответствующим поведением.