Таким образом, сформулированные И. П. Павловым принципы рефлекторной теории, действительно, глубоко внутренне связаны друг с другом и в общей форме вполне достаточны для понимания сущности процессов высшей нервной деятельности, процессов обучения и памяти. И не случайно Р. Д. Дуглас подчеркивает, что «теория Павлова жива и развивается. Как и все живое, она будет действительной до тех пор, пока будет оставаться пластичной и чувствительной к изменениям окружающей среды» [13]. Сформулированные И. П. Павловым принципы рефлекторной теории и в свете современных достижений наук о мозге остаются незыблемыми. Новые обобщения и концепции вполне укладываются в рамки рефлекторной теории (если, разумеется, намеренно не сужать эти рамки), и нет серьезных оснований противопоставлять эти обобщения концепции рефлекторной теории. Это, конечно, не означает, что принципы рефлекторной теории не нуждаются в определенной конкретизации, пополнении их новым содержанием, уточнении. Но одно из главных достоинств рефлекторной теории как раз и состоит в ее, говоря словами Дугласа, «пластичности». Глубина и масштабность ее принципов настолько обогнали свое время, что новые факты и концепции лишь подтверждают справедливость этих принципов. Иллюстрацией этого положения может служить критический анализ рефлекторной теории, проводимый Д. Н. Меницким.
Оценивая принцип детерминизма в рефлекторной теории, Д. Н. Меницкий приводит известное высказывание И. П. Павлова о том, что «основным исходным понятием у нас является декартовское понятие рефлекса. Конечно, оно вполне научно, так как явление, им обозначенное, строго детерминируется. Это означает, что в тот или другой рецепторный прибор ударяет тот или иной агент внешнего мира или внутреннего мира организма. Этот удар трансформируется в нервный процесс, в явление нервного возбуждения. Возбуждение по нервным волокнам, как по проводам, бежит в центральную нервную систему и оттуда, благодаря установленным связям, по другим проводам приносится к рабочему органу, трансформируясь, в свою очередь, в специфический процесс клеток этого органа. Таким образом, тот или иной агент закономерно связывается с той или иной деятельностью как причина со следствием» [14]. Согласно Д. Н. Меницкому, в свете современного понимания сущности условного рефлекса приведенное определение явно недостаточно, так как не учитывает цели поведенческого акта и, по существу, оставляет вне поля зрения целенаправленность поведения. По поводу второго принципа рефлекторной теории — принципа анализа и синтеза, т. е. «первичного разложения целого на части и затем снова постепенного сложения целого из единиц, элементов» [15], Д. Н. Меницкий утверждает, что процессами анализа и синтеза (даже при понимании под синтезом замыкания временной связи) условнорефлекторная деятельность отнюдь не исчерпывается. Принцип анализа и синтеза должен быть дополнен принципами индукции и дедукции, что, по мнению Д. Н. Меницкого, «значительно расширяет возможности условнорефлекторной теории» [16]. С серьезными трудностями сталкивается рефлекторная теория при реализации принципа приуроченности динамики к структуре. Суть этих трудностей, согласно Д. Н. Меницкому, «состоит в том, чтобы определить, какие процессы полагать функцией, динамикой, силой, а также как понимать пространство и структуру, в каком смысле понимать приурочение» [17]. Ряд интересных соображений Д. Н. Меницкий высказывает и по поводу проблемы подкрепления, принципа системности, а также по поводу соотношения рефлекторной теории и физиологии активности. Общий вывод, к которому приходит Д. Н. Меницкий, состоит в том, что современный уровень знаний о высшей нервной деятельности требует уточнения категориального аппарата рефлекторной теории с учетом современных представлений теоретической биологии и нейрокибернетики.
Соглашаясь с главным выводом Д. Н. Меницкого о целесообразности уточнения категориального аппарата рефлекторной геории, хотелось бы вместе с тем отметить, что не все высказываемые им критические замечания можно считать достаточно обоснованными. Так, например, не кто иной, как И. П. Павлов использовал категорию «цель» для объяснения поведения. II II. Павлову принадлежит известная работа о рефлексе цели; категория «цель» использована им при описании поведения антропоидов, а условный рефлекс — это и есть механизм адаптивного, т. е. целенаправленного и целесообразного поведения. Что же касается приводимой Д. Н. Меницким цитаты из работы И. П. Павлова, то выражение «в тот или другой рецепторный прибор ударяет тот или иной агент внешнего мира или внутреннего мира организма» вовсе не означает, что этот удар — чистая случайность. Хорошо известно, что животное ждет этого удара, ищет его, т. е. организм деятельно,активно отыскивает стимул-сигнал с целью удовлетворить определенную потребность. Следовательно, утверждение о том, что рефлекторная теория оставляет вне поля зрения целесообразность, целенаправленность поведения, основано на слишком одностороннем понимании рефлекторной теории. Следует попутно отметить, что глубокий и весьма доказательный анализ целенаправленности условного рефлекса проведен Г. Х. Шингаровым [18]. Предложение Д. Н. Меницкого о том, чтобы дополнить принципы анализа и синтеза принципами индукции и дедукции, само по себе в какой-то мере представляется оправданным. Следует вместе с тем иметь в виду, что целостная аналитико-синтетическая деятельность мозга включает индукцию и дедукцию. Элементы индукции и дедукции можно видеть в явлениях генерализации, трансфера (переноса), ускоренной выработки последующих условных рефлексов по сравнению с выработкой первого и в целом ряде других феноменов условнорефлекторной деятельности.
[13] Дуглас Р. Д. Снова к Павлову//Механизмы формирования и торможения условных рефлексов. М.: Наука, 1973. С. 371—397.
[14] Павлов И. П. Полн. собр. соч. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. Т. 4. С. 22.
[15] Там же. Т. 3, кн. 2. С. 164.
[16] Меницкий Д. Н. Указ. соч. С. 77.
[17] Там же. С. 78.
[18] Шингаров Г. X. Теория отражения и условный рефлекс. М.: Наука, 1974.