ВОЗНИКНОВЕНИЕ НОВОГО И ДЕТЕРМИНАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МОЗГА

Как подчеркивают П. В. Симонов и П. М. Ершов, «протест против вульгарной биологизации оборачивается чрезмерным социологизмом, в результате чего жизнь человеческих существ вырывается из общей категории развития живого на нашей планете. Вместе с тем наука уже не раз встречалась с рядом универсальных принципов, которые обнаруживаются и в деятельности высших социальных форм существования живой природы, и на дочеловеческих этапах эволюции… Нам представляется, что к числу таких универсальных принципов относятся и общие правила возникновения нового, ранее не существовавшего, независимо от того, идет ли речь о появлении новых форм живых существ в процессе биологической эволюции или о принципиально новых достижениях творческой деятельности человека в виде научных открытий, технологии, произведений искусства, этических норм и т. п.» [21]. Результатами психического мутагенеза являются гипотезы и предположения («психические мутации» или «психические рекомбинации»), содержание которых является новым. Сопоставление этих гипотез-мутаций с реальной действительностью приводит к отбору тех из них, которые с наибольшей полнотой отражают реальные связи, и отбрасыванию менее адекватных «мутаций».

Процесс психического мутагенеза, однако, не царство абсолютной случайности, не порождение порядка из полного, абсолютного хаоса, а процесс более «организованный». «Применительно к творческой деятельности мозга можно сказать, что динамическим фактором, инициирующим и побуждающим генерирование психических мутаций, — пишут авторы, — является сила актуализированной потребности (мотивации), а факторами, вероятностно детерминирующими («канализирующими») содержание мутаций, — качество этой потребности и вооруженность творящего субъекта запасом навыков и знаний» [21.1].

Не входя сейчас в рассмотрение положений, характеризующих представление о психическом мутагенезе во всем его объеме, изложенное в упомянутых работах П. В. Симонова, отметим приложимость общих («общеприродных») принципов возникновения нового к этому представлению. Положение о случайном происхождении нового включает определенное ограничение. В контексте концепции Кастлера о запоминании случайного выбора элемент случайности в какой-то мере детерминирован: случайный выбор — это случайная комбинация более или менее однородных нуклеотидов. Это обстоятельство предопределяет и круг возможных случайностей. Не абсолютно случайный выбор из безбрежного хаоса, а выбор одной случайной комбинации из ограниченного круга возможных в данных конкретных условиях случайностей. Материал психических мутаций — энграммы — предопределяет пути и возможности психического мутагенеза. Диапазон случайностей («случайного выбора») не безбрежен, а ограничен. Свойства элементов мутагенеза предопределяют его совершенно неизбежную «канализованность», направленность; на эту исходную канализованность накладывается канализующая сила мотивации (доминанты), вводя психический мутагенез в еще более узкие рамки. В результате такой «канали- зованности» мутации-гипотезы оказываются не просто «небывалой комбинацией бывалых впечатлений», а содержательными, осмысленными гипотезами-решениями, которые только потому и могут сопоставляться с реальной действительностью, что в конечном итоге вырастают из нее и принципиально не могут ей не соответствовать. Непредсказуемость этих мутаций-гипотез вовсе не означает их индетерминированности: в совокупности они детерминированы за счет тех факторов «канализации», о которых выше шла речь. Примерно такие же соображения могут быть высказаны при анализе психического мутагенеза в свете концепций синергетики, теории катастроф. Каким бы случайным ни казался «взрыв», в каком бы случайном направлении ни реализовывались «бифуркация», «катастрофа», они всегда так или иначе зависят от свойств элементов, из которых складывается неравновесная система. Характер неравновесное, переход из одного устойчивого неравновесного состояния в другое как генерация нового в любом случае ограничены определенными рамками, предопределяемыми, в частности, свойствами элементов системы и, следовательно, свойствами самой неравновесной системы. Эти общие соображения, очевидно, приложимы и к мозгу как к особой неравновесной системе, представляющей собой «в высшей степени скоррелированную систему структур, участвующих в процессе либо во множестве процессов, в которую вовлечены структуры… Структуры и процесс — это два взаимодополняющих аспекта единого живого организма…» [22]. Именно потому, что мозг в высшей степени скоррелированная пространственно-временная структура (система), его продукция не может не быть упорядоченной. Законы работы мозга в конечном счете — это общеприродные законы, проявляющиеся в специфической форме; другими словами, законы работы мозга — это форма «инобытия» законов внешнего мира. Именно поэтому продукты любых форм неискаженной отражательной деятельности мозга есть «взятое» у внешнего мира, преобразованное в мозге и «возвращенное» во внешний мир. Вот почему так важно защитить механизм психического мутагенеза от неизбежно «искажающей» деятельности сознания. Сущность этой «искажающей» деятельности состоит во внесении в работу генератора психических мутаций рутинных решений и рутинных путей решения сугубо творческих задач.

Рассмотренное понимание творчества в определенной мере намечает пути подхода к его моделированию. Формулируя принципы такого моделирования, Ю. В. Орфеев и В. С. Тюхтин указывают, что творческое мышление можно определить «как способность самоорганизующейся системы решать такие задачи, результаты и способы которых не имелись в ее прошлом опыте, а выработаны путем новых, ранее не совершаемых взаимодействий с объектами внешнего мира или прошлого опыта» [23].

Особое значение в творческом процессе имеет выделяемая авторами способность к операциям и преобразованиям, не имеющим прямых аналогов в объективном мире. За счет такого рода нерутинных форм активности могут генерироваться такие сочетания (комбинации) реальных объектов или их следов-отражений (энграмм), которые содержат новое. Так, например, согласно В. С. Тюхтину [24], множество, неупорядоченное в одном отношении, может быть упорядоченным в другом отношении. Но эта упорядоченность, не обнаруживаемая при «рутинном» оперировании с его элементами, может быть вскрыта при использовании таких операций и преобразований, которые не имеют прямых аналогов в объективном мире, т. е. при использовании нерутинных форм мозговой активности.

Любой объект и его взаимосвязи неисчерпаемы и, следовательно, заведомо содержат в себе еще непознанное. Новые, отличные от ранее использовавшихся способы реального или мысленного оперирования с объектами или их следами-отражениями ориентированы на постижение нового в объектах и их связях. Новые методы и средства выявляют и новое содержание. Резюмируя сказанное, можно заключить, что одной из важнейших детерминант генерации нового в творческом процессе является система нерутинных методов и приемов.


[21]  Симонов П. В., Ершов П. М. Указ. соч. С. 80.

[21.1]  Там же. С. 85.

[22]  Карери Дж. Порядок и беспорядок в структуре материи. С. 218.

[23]  Орфеев Ю. В., Тюхтин В. С. Мышление человека и «искусственный интеллект». М.: Мысль, 1978. С. 111.

[24]  Тюхтин В. С. Указ. соч. С. 20.

Источники и литература

  • Кругликов Р. И. Принцип детерминизма и деятельность мозга. — М.: Наука, 1988. — 224 с.

Смотрите также