Подытоживая изложенное, можно утверждать, что системы как с «полной», так и с отсутствующей симметрией в равной степени малопригодны в отношении активно-приспособительного поведения. В первом случае из-за бесконечного количества элементов симметрии «нельзя найти никаких градиентов свойств ни в одном направлении, кроме направления от центра к периферии», во втором случае «не существует постоянных градиентов свойств ни в одном направлении, кроме направления от глубины к поверхности» (В. Н. Беклемишев, 1944).
Весьма интересна еще одна мысль В. Н. Беклемишева[2]: «…между асимметрией амеб и инфузорий — колоссальное расстояние: у первых асимметрия неопределенности: симметрия нарушается здесь тем, что в любой точке и в любое время возникают новые и непостоянные образования, а сложные формы, которые мы находим у отдельных особей в тот или иной момент времени, не представляют ни правильности, ни повторяемости; асимметрия амеб есть отсутствие определенного плана строения. Асимметрия Hypotricha или Dinoflagellata, наоборот,— проявление сложного плана, полной дифференци- ровки, где симметрическое повторение частей исключается чрезвычайной специализацией и точным распределением их по определенным местам, т. е. животные, по общему уровню организации стоящие выше, обладают и менее богатой симметрией… вплоть до установления билатеральной симметрии».
Однако установление билатеральной симметрии внешних форм биосистемы не сопровождается столь же выраженной симметризацией формы и расположения внутренних органов (аппарат пищеварения, сердце), в том числе и парных (легкие, почки и др.). Причину большей морфофункциональной асимметрии последних можно видеть в чрезвычайной загомеостазированности внутренней среды (циркулирующие жидкости — кровь, лимфа и тем более локальная межклеточная жидкость) вследствие исключительной специализации органов и тканей. Лишь высокая гомеостатичность ее могла обеспечить достаточно жесткое автоматическое регулирование деятельности этих органов и «позволила» организму многие из них иметь в единственном числе. Дублирующие же билатерально-симметричные внутренние органы в большинстве своем эволюционно более молоды и менее совершенны, несмотря на то что в высшей степени специализированы.
Правильность высказанного подтверждается огромным количеством фактов, говорящих о том, что по мере повышения специализации и ее совершенства парные — билатеральные органы — становятся в морфофункциональном отношении все более и более асимметричными. В первую очередь это имеет отношение к морфофункциональной дисимметризации центральной нервной системы. Асимметрия больших полушарий столь явно выражена, что в литературе по этому поводу даже поднят вопрос, один мозг у «полушарных» животных или два.
Так, П. Линдсей и Д. Норман (1974) склонны два симметрично расположенных полушария рассматривать как самостоятельные образования, способные не только работать врозь, но и выполнять разные (асимметричные) функции. Однако это крайняя точка зрения. В самом деле, как показывают данные науки, «правополушарный» человек более склонен к восприятию мира в его конкретном вещественном выражении. Он, так сказать, лишен абстрактного мышления, в силу чего не в состоянии установить логической связи между конкретно воспринимаемыми явлениями, соотнести их с определенными категориями. Это богатый фактами бедняк, неспособный воспользоваться своими богатствами. Человек в «левополушарном» варианте — полный антипод «правополушарному». Его «интеллектуальноабстрактная» обогащенность — та же бедность, поскольку он не располагает конкретным материалом, который можно было бы обобщать и анализировать. Только при совместной работе обоих полушарий возможно осуществление всех функций. Это верно даже при условии, что каждое полушарие «притормаживает», ослабляет деятельность противоположного полушария. Вот почему правилен тезис — полушарий два, а мозг один!
[2] В. Н. Беклемишев придерживается примата симметрии.