Оперируя в процессе мышления словами, мы орудуем и грузом их эксплицитно в речевых формулировках не выраженного содержания. (Это положение является сформулированным применительно к речи эквивалентом того нашего положения, согласно которому в процессе рассуждения мы соотносим не сами по себе те или иные положения; соотнося эти положения, мы соотносим объекты этих положений или мыслей, их свойства и отношения.)
Образы, которыми оперирует человек, это «означенные», как бы речевые образы. Поэтому образы могут функционировать в мышлении наряду с речью, со словом и выполнять в нем функцию, аналогичную той, которую выполняют эти последние.
Наглядные образы играют разную роль у разных людей, у одних — большую, у других — меньшую, но никогда образы, несущие какие-то функции в мышлении, не являются «первосигнальными», они всегда в той или иной мере означенные и означающие образы.
Роль образных элементов в мышлении различна также на разных этапах оформления мысли. Она особенно велика на начальных стадиях. На начальной стадии большая часть мысли дана лишь имплицитно через свое отношение к другим частям контекста, в котором движется мысль. Эти соотношения и выступают (таков по крайней мере мой личный опыт) в виде интуитивных схем: в такой схеме мысль, находящаяся еще в начальной стадии своего эксплицитного выявления, представлена в виде некой светящейся туманности в месте, определяемом соотношениями к совокупности точек, через отношение к которым она задана (имплицитно дана). Интуитивно, наглядно в схеме представлена как бы «дислокация» зарождающейся, эксплицитно еще не данной, в речи не оформленной мысли по отношению к обозначенным речью другим определениям объекта мысли, к другим мыслям, к опорным точкам данного контекста как исходным «координатам». На начальных стадиях процесс мышления выражается как бы в мысленных движениях по этой схеме, в ее преобразованиях.
«Интуитивное», без развертывания в речевом плане схватывание сложного умственного целого совершается через осознание его замысла. Интуитивно данное целое — это целое, имплицитно данное его «замыслом», или это замысел этого целого в его не только эксплицитном, но и имплицитном содержании. (О замысле см. выше в разделе о мышлении.)
Обратимся к другой стороне вопроса о взаимоотношении мышления и речи. Наблюдения в ходе экспериментов показывают, что некоторые испытуемые затрудняются решить задачу, пока они не формулируют свои рассуждения вслух в громкой речи. Формулирование хода своих рассуждений облегчает им решение задачи; после того, как оно состоится, наблюдается определенное продвижение. Формулируя свои размышления вслух, для других, человек формулирует их и для себя. Самое же это формулирование, фиксация мысли в словах, неизбежно означает членение мысли, то есть ее анализ, и связано с обобщением ее содержания, поскольку всякое слово всегда выражает общее. Таким образом, формулирование мысли в речи — это анализирование и обобщение. Посредством выражения в слове одновременно происходит и осознание, так как осознание вообще совершается через соотнесение со словом, через выражение осознаваемого посредством общественно выработанного содержания знания, объективированного в слове. В слове, в формулировании мысли заключены, таким образом, необходимые предпосылки дискурсивного, то есть расчлененного и осознанного мышления.
Формулирование в речи означает помимо того объективацию мышления, выделение из процесса мышления его результата в качестве мысли, объективированной в слове. Такая объективация мысли, превращение уже достигнутого результата мыслительного процесса в объект дальнейшего анализа, к которому можно всегда, когда потребуется, возвратиться, чтобы выяснить, доанализировать то, что осталось еще невыясненным, естественно облегчает дальнейшее движение мышления. Поэтому формулирование Мышления в речи является существенным условием его продвижения.
Взаимосвязь мышления и речи выступает на всем протяжении мыслительного процесса; эта взаимосвязь конкретно проявляется — как выяснилось в ходе наших исследований мышления в переформулированиях задачи (см. выше). С одной стороны, результат анализа задачи и нового синтеза (соотнесения) ее элементов выражается в переформулировании задачи; с другой — каждое переформулирование обусловливает дальнейший ход мыслительного процесса. То, что таким образом представляется как взаимозависимость речи и мышления, выступает, с другой стороны, и как зависимость последующего хода мышления от предыдущего, так как всякое новое формулирование или переформулирование мыслительной задачи является не только речевым, но и мыслительным фактом. Притом переформулирование никак не сводится к тому, что якобы то же мыслительное содержание выступает в новой форме (перецентрирование и т. д., согласно гештальтистской концепции). Суть дела заключается как раз в том, что при каждом переформулировании на передний план выдвигается новое содержание; в переформулированиях выражается движение мысли, продвигающее решение задачи.
В итоге: мышление и речь взаимосвязаны, но связь их не представляет собой механического их совпадения. Потому-то вопрос об их взаимоотношениях представляет собой, как мы видим, содержательную проблему, требующую углубленного и всестороннего анализа.