«Частная собственность сделала нас столь глупыми и односторонними, что какой-нибудь предмет является нашим лишь тогда, когда мы им обладаем, т. е. когда он существует для нас как капитал или когда мы им непосредственно владеем, едим его, пьем, носим на своем теле, живем в нем и т. д., — одним словом, когда мы его потребляем… Поэтому на место всех физических и духовных чувств стало простое отчуждение всех этих чувств — чувство обладания»[30].
«Поэтому упразднение частной собственности означает полную эмансипацию всех человеческих чувств и свойств; но оно является этой эмансипацией именно потому, что чувства и свойства эти стали человеческими как в субъективном, так и в объективном смысле. Глаз стал человеческим глазом точно так же, как его объект стал общественным, человеческим объектом, созданным человеком для человека. Поэтому чувства непосредственно в своей практике стали теоретиками. Они имеют отношение к вещи ради вещи, но сама эта вещь есть предметное человеческое отношение к самой себе и к человеку, и наоборот»[31].
Таким образом, частная собственность и ее положительное упразднение, то есть коммунизм, никак не ограничиваются экономическими категориями. Речь идет о перестройке всего человеческого существования, всей человеческой жизни.
Это не только философская, но это также и философская, большая философская проблема. Не только как таковая, но и как таковая, должна она в конечном счете стоять и для нас — и ныне и всегда в будущем.
Для того, чтобы это понять, надо уразуметь, что философия не ограничивается той академической «спец»-философией, которая интересуется только специальными проблемами, касающимися ученого или в лучшем случае человека как ученого в этой специальной его функции. Именно из-за того, что современная академическая философия за рубежом превратилась в дисциплину, занимающуюся только специальными проблемами деятельности ученого, а не жизнью человека, она и стала — независимо даже от того, какого философского направления она придерживается, — такой худосочной, высушенной, как бы забальзамированной и недейственной. Не интересующаяся жизнью людей, она сама, естественно, не интересует их. Существует другая, настоящая большая философия. Проблемами этой философии являются прежде и больше всего проблемы жизни, но не как обывательско-житейские, а как подлинно философские, как мировоззренческие проблемы. Эта большая философия не исключает и проблем, связанных с теоретической деятельностью человека как ученого, как мыслителя, но в общем ее контексте они приобретают другой, новый смысл.
[30] К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, стр. 592. Маркс поясняет далее свою мысль таким примером: «Удрученный заботами, нуждающийся человек невосприимчив даже к самому прекрасному зрелищу; торговец минералами видит только меркантильную стоимость, а не красоту и не своеобразную природу минерала…» (Там же, стр. 594).
[31] Там же, стр. 592.