Часть II
Размышляя о глубоких причинах различий между людьми, В.Ф. Чиж остановился на различиях в потребностях людей, не часто, правда, употребляя этот термин.
Главное различие между людьми, считал ученый, в их вкусах, а не в тех средствах, которые они употребляют для достижения своих целей: “Если бы мы знали, что приятно данному лицу, то могли бы предвидеть, что он будет делать всю жизнь” [1, с. 150]. В.Ф. Чиж рассмотрел с этой точки зрения более или менее подробно свойства и различия людей в их органической телесной сфере, поведении, общении и целенаправленной деятельности. Опираясь на устное народное творчество, собственный врачебный и жизненный опыт, В.Ф. Чиж считал, что наибольшую сумму, хотя и не самых интенсивных наслаждений и страданий, доставляет людям их желудочно-кишечный тракт. Продолжая эту тему, В.Ф. Чиж отмечал ошибочность распространенного мнения, что пьянство – только дурная привычка. Главная ошибка в том, что смешивают тех, кто пьет из тщеславия, слабости характера, и тех, кому пить приятно. Человеку со здоровой организацией, утверждал В.Ф. Чиж, алкоголь не может быть приятен сам по себе и, являясь сильным нервным ядом, может в конце концов доставлять наслаждение только потому, что занятия людей либо скучны, либо требуют огромного напряжения сил [1, с. 158].
Рассматривая роль мышечных ощущений в жизни людей, В.Ф. Чиж отмечал их большое значение и кратко проанализировал дифференцирующие признаки: предпочтительное количество движений, степень напряжения мускулатуры, виды движений [1, с. 158].
Отдельно В.Ф. Чиж рассматривал чувствования, связанные с органами внешних восприятий: “Я думаю, что зрение вообще дает нам больше материала и больше наслаждений, но зато слух открывает нам самые высшие понятия и доставляет нам самые высшие наслаждения, почему оба эти органа чувств одинаково важны, дают нам приблизительно равное количество наслаждений и страданий” [1, с. 165]. В то же время он утверждал, что эти органы чувств имеют гораздо меньшее значение для развития человека, чем интероцептивные и контактные источники чувствований. Наименьшее значение, считал В.Ф. Чиж, имеют чувствования, сочетанные с обонятельными ощущениями.
В особую группу В.Ф. Чиж выделял чувствования, сочетанные с представлениями, вызываемыми воспоминаниями и представлениями о возможных наших состояниях в будущем. Он классифицировал чувства также по тому, с восприятиями или представлениями они связаны, считая их тем более идеальными, чем меньше они зависят от образов восприятия. “Высшие чувствования, например нравственное самоудовлетворение, – отмечал В.Ф. Чиж, – не нуждается в восприятии и человек, исполнивший свой долг, может на костре быть столь же счастлив, как и среди поклоняющейся ему толпы” [1, с. 5]. В то же время страх – низшее (“самое животное”) из идеальных чувств, так как одни представления не в состоянии вызвать настоящее чувство страха, для этого необходимо актуальное восприятие. В.Ф. Чиж придавал важное значение этому чувству, так как оно одно из самых интенсивных: от страха и испуга можно заболеть и даже умереть, что, по мнению В.Ф. Чижа, сближало страх с низшими чувствами. Кроме того, есть много людей, мучимых беспричинными страхами. Страх – это страдание в будущем: мы боимся того, что причинит нам страдание.
“Любовь к собственности – это наслаждение в будущем… она сливается с честолюбием и тщеславием”, – метко отметил психолог [1, с. 8]. В.Ф. Чиж считал, что чрезмерная любовь к собственности доказывает несовершенство организации: “эти люди не понимают, не могут наслаждаться духовными благами, это “нищие духом”: для них существуют только телесные наслаждения, и так как состояние в наше время дает их обладателю возможность наслаждаться всеми плотскими наслаждениями, то они стремятся увеличить богатство” [1, с. 11]. Любовь к собственности, по категоричному утверждению В.Ф. Чижа, делает человека эгоистом и обычно является мотивом безнравственных и даже преступных поступков, и “чем более у человека развиты низшие чувствования, тем более он животное” [1, с. 15]. Этому мнению профессора-психиатра с многолетним, в том числе судебно-психиатрическим опытом, думается, можно вполне доверять. “Разрушение психической жизни, – подчеркивал психиатр, – непременно начинается с ослабления высших чувствований” [2, с. 12], а совершенство психической организации он прямо связывал с гармоничным развитием чувств. Однако, отмечал ученый, “теперь громадное большинство живет так, что главное содержание их жизни – борьба за кусок хлеба, а потому высшие чувствования не могут играть большой роли в их жизни” [3, с. 10].
Рассматривая социальные чувствования личности, В.Ф. Чиж утверждал: “Человек постолько животное общественное, посколько общение с себе подобными ему необходимо для удовлетворения его потребностей” [1, с. 19]. Неудивительно, что этот безукоризненный тезис был в условиях полуфеодально-полубуржуазной действительности развит В.Ф. Чижем в основном в пессимистичном духе: потребности “плотских наслаждений”, “мнимого или действительного превосходства” он считал двигателями любви к обществу в его время. “Люди дают возможность хорошо кушать, дают средства для всевозможных наслаждений и вполне понятно, что наши помещики любили своих крестьян и сильно скорбели, когда у них отняли эти орудия для всевозможных плотских наслаждений”, – саркастически отмечал он [1, с. 22]. Опираясь на “основной закон нашей души”, проистекающий из психофизики, что люди воспринимают и понимают все только относительно чего-либо, в сравнении с чем-либо, В.Ф. Чиж, рассматривая природу стремления к превосходству (мерить свои способности приятнее с себе подобными), отмечал существенное значение того, что же люди выбирают в качестве важнейшего мерила. Он даже утверждал, что у честолюбцев, т.е. у тех, кто желает превосходить других по значению в своей среде, “совершенно особая организация”. Однако, как подчеркивал В.Ф. Чиж, чем выше развитие мозга, интенсивнее умственная деятельность, тем более любовь к другим людям как существам, одаренным психической жизнью, к людям как таковым.
Изучая умственную активность людей и их различия в этом отношении, В.Ф. Чиж ставил на первый план силу умственных способностей: “Сила, количество умственных способностей определяют направление жизни, выбор занятий данного лица, общественное его положение… я, конечно, должен больше всего остановиться на тех умственных процессах, которые необходимы для образования нравственной стороны человека, руководят его поступками” [2, с. 19]. Этот неординарный взгляд крупного русского психолога заслуживает, по-нашему мнению, особого внимания. Умственные способности В.Ф. Чиж делил на низшие и высшие, относя к первым восприятие, память, пассивные ассоциации, а ко вторым – работу активного внимания. В качестве основания для деления людей на самые большие группы он предлагал разделение на мыслящих по преимуществу или понятиями, или образами. Самой рациональной классификацией В.Ф. Чиж считал деление людей по энергии головного мозга: “этот орган, как и всякий, у каждого из нас обладает известной степени мощностью, есть мощные и слабые умы” [1, с. 170]. Он отмечал, что в его время не было никакой ни научной, ни практической мерки для определения силы умственных способностей. Психолог считал в соответствии со своими взглядами, что лучшим доказательством мощности мозга является степень интенсивности удовольствия, которое доставляет людям его функционирование, и напомнил, что один из ранних признаков душевной болезни, известный всем психиатрам, – это потеря интереса к умственному труду. В.Ф. Чиж с большим уважением писал о “мудрецах в лаптях”, которые проявляют “знания и диалектику”, являясь по условиям общества того времени настоящими самоучками. В то же время “есть профессора, которые по достижении кафедры бросают свои работы и занимаются хозяйством”. Другим дифференцирующим признаком В.Ф. Чиж считал способность выдерживать напряжение длительной умственной работы, т. е. ее продуктивность. Вместе с тем из практики В.Ф. Чижу были хорошо известны так называемые высшие вырождающиеся, которые неутомимы в умственной работе, но для которых “высшие задачи не существуют”. По его словам, он убедился в том, что чем талантливее человек, тем более он способен к философскому мышлению. “Едва ли можно сомневаться, – писал позже В.Ф. Чиж, – что талантливость встречается одинаково редко во всех классах общества и поэтому, только открывая всем доступ ко всем родам деятельности, мы можем увеличить число талантливых людей” [4].
Рассматривая значение знаний в развитии личности, В.Ф. Чиж пришел к выводу, что содержание знаний создает новые интересы, подавляющие те, которые имелись ранее, и тем самым способствует, хотя и медленному, обновлению личности. “Для того, чтобы знания имели влияние над жизнью индивидуума, они должны ассоциироваться с основными живыми чувствованиями, кроме того, что они должны быть продуманными, они должны быть прочувствованными” [2, с. 23]. Из таких “прочувствованных знаний”, по мнению В.Ф. Чижа, у личности образуются “регулятивные идеи”, т. е. убеждения. Различия между людьми в этом отношении заключаются в том, что регулятивные идеи бывают слабыми у богатых знаниями людей, и наоборот. Меньше же всего людей с обширными познаниями и стойкими, живыми убеждениями.
Представляет интерес взгляд В.Ф. Чижа на психологию целеустремленной активности, которую он в соответствии с терминологией своего времени называл волей. Он различал здесь количественную и качественную стороны, а также распределение волевой активности во времени, считая различия людей в этих отношениях бесконечными. Выразив сожаление, что психология не имеет какого-либо, хотя бы эмпирического, способа для измерения “количества воли”, он предложил изучать волю экспериментально посредством гипнотизма и внушения. Под качественной стороной воли В.Ф. Чиж понимал ее содержательную сторону, т. е. ее мотивы, которые отождествлял с чувствованиями. Верный своей точке зрения, он утверждал: “Человек делает то, что доставляет ему приятные чувствования, делает то, что избавляет его от неприятных. Вот простое и точное определение смысла всей деятельности человека” [2, с. 31]. Это “гедонистическое” утверждение, опубликованное, кстати, в 1889 г., становится более понятным при рассмотрении классификации мотивов, которой придерживался В.Ф. Чиж и которая включала 3 группы.
Первая группа – это мотивы непосредственного удовольствия. Крайнее их преобладание приводит к внезапным импульсивным поступкам, что В.Ф. Чиж наблюдал у душевнобольных.
К мотивам собственно целеустремленной активности (деятельности) можно отнести мотивы второй группы, которые В.Ф. Чиж называл “мотивами пользы утилитаристов”. Действие этих мотивов продолжительное, и оно обусловливает более или менее длительные цепи различных поступков. Интересен вывод В.Ф. Чижа о том, что люди различаются между собою не столько тем, в чем они понимают свою пользу, сколько тем, в каком соотношении у них находится “количество деятельности от мотивов первой группы к количеству деятельности от мотивов второй” [2, с. 34]. Было бы ошибочно думать, отмечал он, что образование и обширные познания дают перевес мотивам второй группы, – “только богатство высшими чувствованиями делает мотивы второй группы более сильными”. И поэтому, естественно, ослабление мотивов второй группы В.Ф. Чиж рассматривал в качестве одного из ранних признаков душевных болезней.
И наконец, третья группа мотивов – это мотивы долга. В.Ф. Чиж отмечал, что эти мотивы сами по себе не могут иметь такой силы, как мотивы первых двух групп, и называл их “чисто теоретическими идеальными мотивами” [2, с. 35]. К тому же, по его мнению, понимание долга для многих людей не вполне доступно. “А между тем самые громадные жертвы, самые сильные страдания, самые великие деяния совершены этими мотивами”, причем мотивы долга для тех, кому они, конечно, доступны, “должны быть, есть и будут сильнее мотивов пользы”. Большее развитие мотивов долга, считал В.Ф. Чиж, есть всегда выражение высшего развития психической организации, так как для того, “чтобы эти мотивы ясно и правильно понимались, необходимо высокое развитие ума, для того, чтобы страдания и радости ближних были близки нашему сердцу, необходимы живые, хорошо развитые высшие чувствования, для того чтобы мотивы непосредственного удовольствия и мотивы пользы не отвлекали деятельности от мотивов долга, нужна сильная воля, обращенная внутрь”, – эта интересная попытка “системного анализа” психического управления развитой человеческой деятельностью и поведением была опубликована, напомним, в 1889 г. [1, с. 37]. Следует также отметить, что В.Ф.Чиж называл труд “существеннейшей потребностью человека” и считал, что только труд “делает человека достойным сочленом человеческого общества” и без него “человек не может быть нравственным” [3, с. 26].
На основе многолетнего клинического и жизненного опыта В.Ф. Чиж пришел к следующему кардинальному выводу: “Только мышление и интуиция открывают нам тайны душевной жизни; научно мы познаем в душевной жизни “с точки зрения того, что в них общего”, но интимное, индивидуальное ядро личности доступно лишь интуиции, и можно лишь сожалеть о тщетных усилиях заменить интуицию дискурсивным мышлением; это так же невозможно, как слышать цвета и видеть звуки” [5, с. 19]. “Великие клиницисты индивидуализируют своих больных, лечат не болезни, а больных; эти врачи – художники, лучшим представителем которых нужно считать С.П. Боткина, – подчеркивал В.Ф. Чиж, учеником которого он являлся. – В этом тайна их успехов и того обаяния, которое они производят на больных” [5, с.21].
На основе своих теоретических воззрений и идейных убеждений в последние десятилетия творческой деятельности В.Ф. Чиж работал над такими психологическими анализами, как “Психология злодея. (Граф Алексей Андреевич Аракчеев)” [6, с. 11–97], “Пушкин как идеал душевного здоровья” [7, с. 419–507], “Психология деревенской частушки” [8], и др.
В заключение следует сказать, что В.Ф. Чиж как ученый не был лишен ошибок и заблуждений. Однако тот вклад в развитие отечественной научной психологии, который мы в чрезвычайно сжатом виде попытались охарактеризовать в данной работе, позволяет, на наш взгляд, отнести доктора медицины, профессора В.Ф. Чижа к числу крупнейших отечественных психологов конца ХIХ – начала ХХ столетия. В частности, его можно считать непосредственным предшественником А.Ф. Лазурского в деле создания психологической теории личности и индивидуальности [9].
1. Чиж В.Ф. Элементы личности. (Статья вторая). Вестн. психиат. 1893; год Х (в. 1): 145–82; в. 2: 1–39 (окончание).
2. Чиж В.Ф. Элементы личности. Вестн. психиат. VII (в.1): 1–37.
3. Чиж В.Ф. Биологическое обоснование пессимизма. Неврол. вестн. 1895; 1: 43–74; 2: 11–32; 3: 11–52; 4: 1–36.
4. Чиж В.Ф. Наследственность таланта у наших известных деятелей. Протоколы Общества естествоиспытателей при Юрьевском университете. 1906; ХV (2): 67–72.
5. Чиж В.Ф. Педагогия как искусство и как наука. Юрьев–Рига, 1912.
6. Чиж В.Ф. Психология злодея, властелина, фанатика. (Записки психиатра). Составитель и автор предисловия Н.Т. Унанянц. М.: Республика, 2001.
7. Чиж В.Ф. Болезнь Н.В. Гоголя. (Записки психиатра). Составитель Н.Т. Унанянц. М.: Республика, 2002.
8. Чиж В.Ф. Психология деревенской частушки. “Ученые записки Императорского Юрьевского университета”, (приложение). Юрьев, 1915.
9. Мясищев В.Н., Журавель В.А. На пути создания психологической теории личности. (К 100-летию со дня рождения А.Ф. Лазурского). Вопр. психол. 1974; 2: 32–41.