Исходной посылкой всей рассматриваемой линии исследований служила аналогия между хранением в клетке генетической информации и хранением индивидуально приобретенного опыта в головном мозге. В соответствии с гипотезой Хидена индивидуальный опыт — память — кодируется в последовательности нуклеотидов РНК. Поскольку эта РНК служит матрицей для последующего синтеза белка, речь, очевидно, идет об информационной РНК. Следовательно, информационная РНК передает на рибосомы, синтезирующие белки, не только информацию, приобретенную ею на молекуле ДНК, но и информацию о выработанном навыке. Но такое допущение при всех оговорках неправомерно: если информационная РНК будет переносить в рибосомы не генетическую информацию, а какую-то смешанную, нейрон начнет синтезировать белки, не закодированные в его геноме. Такой нейрон попросту утратит свою специфичность, дифференцировку, т. е. попросту погибнет. Не менее существенным представляется и следующее соображение. У животных-доноров выработка одного и того же, подлежащего переносу навыка протекает на разном фоне, так как у каждого из доноров своя индивидуальная история, свой собственный накопленный и закрепленный опыт. Понятно, что выработка нового навыка на всех ее этапах неизбежно протекает с учетом и на фоне этого ранее приобретенного опыта. Отсюда следует, что энграмма нового навыка на самом деле неизмеримо более сложное образование, включающее элементы ранее приобретенного индивидуального опыта (или, что, по существу, то же самое, энграмма нового навыка у каждого животного модифицирована в соответствии с его индивидуальным опытом). Что касается животных- реципиентов, то и у них один и тот же химический сигнал (если даже допустить в данном случае такую возможность) должен вызывать различные (а не строго идентичные) поведенческие реакции: ранее приобретенный индивидуальный опыт не может не сказаться на характере реакции на химический сигнал. Абсолютизация субклеточно-молекулярного уровня мозговой организации в реализации процессов обучения и памяти привела к игнорированию этих очевидных положений. Субклеточно-молекулярный уровень в теоретических построениях сторонников концепции кодирования индивидуального опыта в химических субстратах приобрел абсолютную автономию, он оказался лишенным нисходящих управляющих (детерминирующих) влияний. Но, как уже указывалось выше, действительная роль и возможности субклеточно-молекулярного уровня в функционировании мозга, в том числе в осуществлении им высших интегративных функций, могут быть выявлены и адекватно оценены лишь с учетом испытываемых этим уровнем нисходящих влияний. Применительно к совершенно конкретному процессу — формированию энграммы нового навыка — эти нисходящие влияния неизбежно должны внести в молекулярную организацию этой энграммы не только новую, приобретаемую особью в ходе обучения информацию, но и элементы ранее приобретенного индивидуального опыта. Будучи введенным в головной мозг реципиента, химический субстрат, в котором закодирована информация (энграмма), полученная от животного-донора, должен инициировать цепь событий, гораздо более сложных, чем простая реализация того же навыка, что и выработанный у животных-доноров. Даже в случае введения в мозг реципиентов одного и того же химического субстрата, полученного от животных-доноров (что, как указывалось выше, является весьма произвольным допущением), поведенческие реакции этих реципиентов должны быть заведомо различными. На одну и ту же химическую посылку мозг различных реципиентов будет реагировать в соответствии с индивидуальным опытом реципиента. Этот индивидуальный опыт зафиксирован на всех уровнях структурно-функциональной организации мозга, и одна и та же информация, содержащаяся в одном и том же химическом субстрате, заведомо будет «прочитана» по-разному. Восходящие влияния от введенной в мозг реципиента одной и той же химической посылки неизбежно должны подвергнуться разным, а не одинаковым корригирующим влияниям, так что в конечном счете физиологическими «мишенями» таких восходящих влияний могут оказаться совершенно разные структуры. А это означает, что поведенческие проявления одного и того же химического сигнала будут заведомо различными. К этому следует добавить, что транспортируемая «молекулярная энграмма» не может не взаимодействовать и с субклеточно-молекулярным уровнем организации мозга реципиента. Но поскольку и этот уровень мозговой организации реципиента носит на себе печать его (реципиента) индивидуального опыта, то уже на этом уровне взаимодействие транспортированной «молекулярной энграммы» с однопорядковыми элементами мозга реципиента должно привести к заведомо различным результатам. Все изложенное ставит под серьезное сомнение возможность действительного транспорта памяти, т. е. действительного переноса приобретенной информации из мозга донора в мозг реципиента. Вместе с тем сказанное не означает, что рт доноров к реципиентам не могут быть транспортированы какие-то неспецифические факторы. Эти неспецифические факторы могут в какой-то степени модифицировать поведение животных- реципиентов, способствуя или препятствуя выработке определенных, специфических форм поведения.
На этой почве может создаваться иллюзия подлинного транспорта памяти, хотя в действительности дело обстоит иначе. Иллюстрацией сказанного может служит уже упоминавшаяся работа группы итальянских исследователей. В этой работе было показано, что введение животным-реципиентам экстрактов из мозга животных-доноров, у которых вырабатывался условный рефлекс пассивного избегания, не изменяет латентного периода перехода этих реципиентов из светлого отсека экспериментальной установки в темный. Это, как уже отмечалось, означает, что сам по себе страх темноты с помощью экстрактов из мозга животных-доноров животным-реципиентам не передается. Далее, однако, было обнаружено, что сверхслабое обучение животных-реципиентов, получавших экстракты из мозга обученных животных, приводит тем не менее к состоянию «сильной» обученности. Такой эффект отсутствует у животных-реципиентов, получавших экстракты из мозга необученных доноров. Следовательно, экстракты мозга обученных животных содержат какой-то фактор, способствующий обучению животных-реципиентов. Предстоит провести еще большую экспериментальную работу, чтобы выяснить диапазон действия этого фактора и, что наиболее существенно, выявить физиологические аппараты и системы, являющиеся «точкой приложения» этого фактора.