Системный характер детерминации отражательной деятельности мозга касается всех ее форм — от самых элементарных до самых сложных. Опознание внешнего стимула, также представляя собой системный процесс, направлено на определение значимости стимула. Но что означает «значимость стимула»? Раскрытие значимости стимула — это ответ на вопрос, «что делать?». Но ответ на вопрос «что делать?» может быть дан только с учетом истории реагирующей системы, включающей ее прежние взаимодействия с данными и близкими стимулами. Ощущение, возникающее при восприятии стимула, оказывается в связи с этим отнюдь не нейтральным, «беспристрастным»: строясь на основе определенных исторических накоплений, восприятие неизбежно несет на себе печать «биологического интереса», имеет неустранимый ценностный аспект.
Но ценностный аспект восприятия — не что иное, как оценка детерминирующей роли (детерминирующего веса) стимула. Именно эта оценка и составляет сущность опознания («узнавания») внешнего стимула.
Современные нейрофизиологические данные подтверждают эти общие положения. Хорошо известно, что оценка сигналов мозгом основана на синтезе информации о физических параметрах стимула и о его биологической значимости. Одним из решающих условий такого синтеза является факт поступления информации о разных свойствах стимула к высшим интегративным центрам по разным путям — специфическим и неспецифическим. Синтез информации о физических и сигнальных (биологических) свойствах стимула происходит в центрах коры мозга и служит основой той комплексной оценки сигналов, которая детерминирует целенаправленное поведение [1].
Но это поведение осуществляет субъект, личность, «я», что, естественно, побуждает к поискам ответа на вопрос о природе «я».
«Поиски гомункулюса, — пишет А. М. Иваницкий, — как определенной структуры, интегрирующей ощущение своего «я», действительно бесплодны. Наше «я» — это информационная динамическая система, и поэтому бесполезно искать ее точную локализации). Однако достаточно «прикоснуться» к коре сенсорным сигналом, и «я» в виде памяти о прошлых событиях само приходит на встречу с этим сигналом, обнаруживая тем самым себя» [2]. В этом определении обращают на себя внимание два момента. Первый из них заключается в том, что нейрофизиологическая основа «я» (а таковая, бесспорно, существует) принципиально нелокализуема. Эта точка зрения совпадает с представлением Д. И. Дубровского [3], который, отвечая на вопрос о локализации явлений субъективной реальности, полагает, что данное явление субъективной реальности находится в своем коде. Но поскольку одна и та же информация одновременно может существовать во многих местах, то ее конкретное местонахождение, т. е. местоположение ее кода, не затрагивает ее специфического содержания. Следовательно, данное явление субъективной реальности топографически может быть локализовано в различных отделах мозга, а это равноценно утверждению о том, что в топографическом смысле слова информация нелокализуема.
Положение о принципиальной нелокализуемости «я», как и тезис о том, что любое явление субъективной реальности находится в своем коде, а код этот топографически может быть в разных местах мозга, является выражением одной из кардинальных особенностей мозговой деятельности. Эта особенность заключается в следующем. Мозг обладает совершенно определенной структурно-функциональной макроорганизацией, представляющей собой совокупность «жестких» звеньев нейрофизиологического обеспечения психических функций. Но уровень микроорганизации — клеточный, синаптический, молекулярный — обеспечивает величайшую динамичность, гибкость («гибкие» звенья нейрофизиологического обеспечения психических функций, по Н. П. Бехтеревой) деятельности мозга. Близкую точку зрения развивает О. С. Адрианов, который считает, «что различным образованиям и системам мозга в разной степени свойственно взаимодействие двух основных форм деятельности — инвариантных, генетически детерминированных и подвижных, вероятностно детерминированных… даже проекционные (сенсорные) системы, призванные обеспечивать постоянство восприятия внешних сигналов, работают на этих двух принципах, и, как показывают… нейрофизиологические исследования на животных… а также наблюдения на человеке… процессу восприятия свойственна динамика, зависящая от особенностей и этапов формирования поведенческого акта и характера ответной деятельности организма. Следует особо подчеркнуть, что эти две формы детерминизма присущи не только деятельности мозга, но и структуре составляющих его ансамблей. Таким образом, несмотря на исходную, врожденную, достаточно жесткую организацию макроконструкций или макросистем, без которой было бы невозможно постоянство отражательной и пусковой деятельности организма, приспособительная изменчивость их структурной и функциональной организации отчетливо выступает на уровне тонких морфофункциональных единиц, т. е. на уровне микроструктур мозга… Пространственные и временные изменения составляющих элементов (микроансамблей) мозговых систем подчиняются динамике различных влияний внешней и внутренней среды организма. Характер такой динамики не только в функциональном, но (что очень важно) и в структурном отношении в каждом случае достаточно закономерен и вероятностно детерминирован. Таким образом, существует упорядоченная динамичность состояния структурных элементов нервных и глиальных клеток, их метаболизма, синаптических связей, кровоснабжения (микроциркуляции), из которых складывается та или иная микросистема. Такая динамичность микросистем, входящих в макросистемы, как и упорядоченная активация различных связей последних между собой, является, очевидно, важнейшим условием реализации как простых, так и более сложных физиологических функций, лежащих в основе психической деятельности» [4]. Оценивая структурные предпосылки организации интегративной деятельности мозга, О. С. Адрианов специально подчеркивает принцип иерархии между различными системами мозга. Такая иерархия уменьшает число степеней свободы каждой из систем путем управления одного уровня иерархии другим; в то же время иерархия уровней структурно-функциональной организации мозга обеспечивает определенную избыточность в конструкции мозга за счет вовлечения в реализуемую функцию большого количества дискретных единиц, что сопровождается уменьшением энтропии систем и повышением их надежности, а также повышением резервных и компенсаторных возможностей мозга.
[1] Иваницкий А. М., Стрелец В. Б., Корсаков М. А. Информационные процессы мозга и психическая деятельность. М.: Наука, 1984.
[2] Там же. С. 185—186.
[3] Дубровский Д. И. Проблема идеального. М.: Мысль, 1983.
[4] Адрианов О. С. Актуальные проблемы учения об организации функций мозга // Методологические аспекты науки о мозге. М.: Медицина, 1983. С. 89—90.