Потребность как фундаментальное свойство живых систем выступает как исходная базисная детерминанта их активности. По мере развития и усложнения живых систем потребности дифференцируются, возникает специализированный физиологический субстрат «бытия» потребности (физико-химические константы внутренней среды живой системы), ее отражения и оценки организмом и аппарат удовлетворения определенных потребностей. Потребность существует, отражается и оценивается только и ради ее удовлетворения. Поэтому уже изначально, на самых элементарных уровнях живого функция отражения и оценки потребности совмещается с функцией управления жизнедеятельностью, направленной на удовлетворение потребности. Наивысшего совершенства эта функция отражения и оценки потребностей, как и функция управления деятельностью по их удовлетворению, достигает в функционировании высших отделов центральной нервной системы. Совмещение отражения, оценки потребностей и путей их удовлетворения в деятельности мозга придает этой деятельности потребностно-информационную направленность: информационная составляющая мозговой деятельности первоначально вырастает из потребностей ради их «обслуживания» и лишь на сравнительно поздних этапах эволюции приобретает относительно самостоятельный характер. В свете этих соображений целенаправленное поведение — это такая форма «жизнедеятельности организма, которая способна изменить вероятность и продолжительность контакта с объектом удовлетворения имеющейся у организма потребности» [11]. Исходя из этого, основная функциональная роль различных мозговых структур — это их участие в построении поведения, ориентированного на высокую или низкую вероятность удовлетворения потребностей. Именно поэтому комплекс определенных мозговых структур, функционируя как единое целое, обеспечивает «организацию поведения в системе координат «потребность—вероятность ее удовлетворения», ибо в живом организме нет ничего важнее его потребностей, а внешний мир существен (значим) для организма в той мере, в какой он способен эти потребности удовлетворить» [12]. Данная потребность, строя и направляя поведение на поиск объектов и способов своего удовлетворения, оказывается «направленной» на ликвидацию собственной детерминирующей роли. Следует, однако, при этом иметь в виду, что «отмена» собственной детерминирующей роли — это в конечном счете тоже форма детерминации, точнее, самодетерминации как момента взаимоотношений организма и среды. В этом состоит внутренняя диалектика потребности как детерминанты определенной формы активности организма. Наличие потребности как фундаментальной детерминанты бытия организма лежит в основе принципа подкрепления, введенного в рефлекторную концепцию поведения И. П. Павловым. Подкрепление — единый комплекс объектов и действий, связанных с удовлетворением потребности, — приобретает созидающую, творчески-детерминирующую роль именно потому, что оно неотрывно от потребности-детерминанты. Детерминирующая роль потребности как бы переносится на подкрепление. Потребность и подкрепление, перестраивая систему взаимоотношений организма и среды, перестраивают и сам мозг, делая из него совершенный орган отражения, оценки и удовлетворения данной потребности. Говоря о детерминирующей роли потребностей, следует специально рассмотреть потребность в получении новой информации, реализующейся в исследовательском поведении. Согласно П. В. Симонову [13], исследовательское поведение относится к группе безусловных рефлексов саморазвития, главными особенностями которых является, во-первых, ориентация на освоение новых пространственно-временных сред, т. е. их обращенность к будущему; во-вторых, невыводимость из других потребностей живого организма и несводимость к другим мотивациям.
В основе исследовательского поведения лежит самостоятельная потребность в получении информации (стимулов) с невыясненным прагматическим значением. Чрезвычайно существенно, что подкрепление исследовательского поведения, т. е. предъявление незнакомых стимулов, связано с механизмами положительных эмоций. Но выяснение прагматического значения стимула — это в конечном счете решение вопроса о том, что делать при встрече с этим стимулом. В свою очередь, решение вопроса о том, «что делать», включает и решение вопроса «как делать» — цель включает и средства ее достижения. Нельзя поэтому не согласиться с В. К. Вилюнасом, который подчеркивает, что главное назначение ориентировочного поведения (ориентировочных процессов) «заключается в определении способа, которым может быть достигнута необходимая цель» [14]. Но, поскольку цель вырастает из определенной потребности, а потребность в новой информации имеет самостоятельное значение и не может быть выведена из других потребностей, следует думать, что эта потребность играет фундаментальную роль, включаясь в реализацию всех форм поведения, направленных на удовлетворение других частных потребностей.
[11] Симонов П. В. Потребностно-информационная организация деятельности мозга //Журн. высш. нерв, деятельности. 1979. Т. 19, вып. 3. С. 469.
[12] Там же. С. 476.
[13] Симонов П. В. Сложнейшие безусловные рефлексы — потребностно-эмоциональная основа поведения // Физиология поведения: Нейрофизиологические закономерности. Л.: Наука, 1986. С. 80.
[14] Вилюнас В. К. Психологические механизмы биологической мотивации. М.: Изд-во МГУ, 1986. С. 43.