Одна из центральных и принципиальных по своей значимости идей учения о биосфере состоит в том, что, согласно В. И. Вернадскому, «жизнь… с самого начала возникновения связана с биосферой, проблема происхождения жизни на Земле есть одновременно проблема возникновения биосферы. Жизнь, следовательно, сразу же возникает в совокупностях разнообразных форм, находящихся в сложных отношениях друг к другу и к окружающей среде. Системность взгляда на проблему ощущается во всей ее мощи, и интересных задач для будущего исследования такой подход ставит много больше, чем линейная схема А. И. Опарина» [14.4]. И далее: «Возникновение жизни нельзя рассматривать как появление первого организма, ее можно рассматривать только как появление совокупности организмов» [14.5]. Здесь уместна аналогия с целым классом элементарных частиц, свойства и само существование которых обусловлено определенными условиями. Речь идет о частицах, осуществляющих обмен других, реально наблюдаемых частиц друг с другом. Имеется множество непрямых доказательств существования таких частиц-посредников, играющих совершенно исключительную роль в микрофизике. Эти определенные частицы существуют тогда и только тогда, когда существуют совершенно определенные внешние по отношению к этим частицам условия. А это означает, что эти частицы возникают, реально существуют и исчезают только как Элементы определенной системы, вместе с возникновением, существованием и исчезновением целостной системы.
Итак, жизнь (новое) возникла не в виде одиночных живых организмов, затем постепенно приспосабливавшихся к условиям окружающей среды. Такой путь возникновения жизни по многим причинам маловероятен. Джон Бернал, характеризуя такой путь возникновения жизни, в свое время указывал, что одинокая молекула ДНК, породившая некогда на берегу первобытного океана всю остальную жизнь, выглядит еше менее правдоподобно, чем Адам и Ева в райском саду. Как уже отмечалось, согласно В. И. Вернадскому, жизнь возникла как биогеоценоз, т. е. организм не только порожден средой — он возник вместе со своей средой. В самом деле: живая система есть овеществленное противостояние определенным факторам среды. Если нет этих факторов, нет и жизни. Биологический Большой взрыв — это возникновение биосферы, а не отдельных живых организмов, затем постепенно «вписывающихся» в окружающую среду.
Возникшие в результате Биологического Большого взрыва живые системы изначально обладают направленной активностью, обусловливающей их качественную определенность. Дальнейшая эволюция скачкообразно возникших живых систем — органическая эволюция идет в соответствии с качественной определенностью этих живых систем. Взаимодействуя с окружающей средой, живые системы далее развиваются не просто «под диктовку» среды, а в соответствии со своей качественной определенностью. Все далее продвигаясь по эволюционной лестнице, организм повышает уровень своей организации, но, поскольку он есть нечто качественно определенное, его развитие носит более или менее направленный характер. Пройденные этапы эволюции, т. е. накопленная история взаимодействия организма и среды, составляют основу своеобразной биологической инерции. В своем эволюционном развитии организм «не может свернуть» куда угодно — его прошлое неизбежно ограничивает возможности текущих изменений. Уместно в связи с этим привести слова крупнейшего дарвиниста нашего времени — И. И. Шмальгаузена. Он отмечал, что, «отвергая теории направленной эволюции, мы, конечно, не отрицаем фактов существования определенных направлений эволюционного процесса (ортоселекция) и фактов наличия известных закономерностей в смене характерных фаз эволюции отдельных филогенетических ветвей. Дарвинистская концепция не только не отвергает существования таких закономерностей эволюционного процесса, но, наоборот, всячески их подчеркивает как необходимое следствие дарвиновского понимания эволюции» [15].
[14.4] Алексеев В. П. Становление человечества. М.: Политиздат, 1984. С. 50.
[14.5] Там же. С. 54.
[15] Шмальгаузен И. И. Проблемы дарвинизма. 2-е изд. Л.: Наука, 1969. С. 405.