Важной разновидностью условнорефлекторного предвосхищения — опережения — являются условные рефлексы на время. Эти рефлексы достаточно хорошо изучены, хотя механизмы их пока во многом остаются неясными. Важная особенность условных рефлексов на время состоит в том, что сигналом предстоящих событий в этих рефлексах является не внешнее явление — раздражитель, а определенное состояние нервных клеток и, вероятно, деятельность особого механизма отсчета времени. Прогноз предстоящих событий строится в этих условиях преимущественно «изнутри» (разумеется, нет никаких оснований абсолютизировать это обстоятельство).
Хотя механизмы отсчета времени в той или иной степени присущи всем, живым клеткам, в ходе эволюции специализировались клетки, способные к очень точному отсчету времени и в прямом смысле выполняющие ритмоводительную — «пейсмекерную» — функцию. Ярким примером таких клеток могут служить описанные О. С. Виноградовой [2] нейроны маммилярных тел, характеризующиеся поразительно регулярной активностью. Можно предположить, что эти нейроны имеют отношение к системе мозговых часов, они включаются в функциональную архитектуру временных компонентов мозговой активности, в том числе и условных рефлексов на время. Это предположение в определенной мере подтверждается экспериментами О. Б. Бутенко [3], в которых разрушение маммилярных тел привело к резкому замедлению выработки пищевых и оборонительных условных рефлексов на время.
Наличие в головном мозге нейронов описанного типа должно учитываться при решении вопроса о наличии какого-то единого модально-неспецифического механизма отсчета времени. К настоящему времени получен целый ряд данных, свидетельствующих о реальном существовании в головном мозге такого механизма. Тем не менее пока одним из наиболее загадочных и далеких от решения вопросов является кодирование и хранение в мозге временных параметров мира. Мозг хранит необъятное количество временной информации — от отмеривания интервалов между началом действия условного раздражителя и действием безусловного раздражителя до размещения запоминаемых событий (энграмм) по оси времени (раньше — позже). Каждая из энграмм содержит в своей организации и временные параметры. Однако в мозге должен существовать некий механизм, оценивающий и сопоставляющий время формирования, последовательность и длительность существования энграмм. Исходя из общего положения, что время «откладывает» себя в пространстве, можно полагать, что время кодируется в каких-то пространственных параметрах особых «суперструктур». Извлекаемая из этих пространственных суперструктур информация обеспечивает временную организацию соответствующего поведенческого акта. С аппаратом хранения временных параметров запомненной информации должен быть неразрывно связан и аппарат отсчета времени мозгом. Этот аппарат, как уже отмечалось, обладает относительной автономией.
При оценке рефлексов на время обычно подчеркивается, что они доказывают реальность времени и в этом их значение для обоснования диалектико-материалистического понимания времени [4]. В действительности, однако, результаты исследований условного рефлекса на время имеют самое непосредственное отношение к более широкому кругу философских аспектов проблемы времени. Это прежде всего положение о том, что время как реальный раздражитель существует не само по себе, не как чистое, пустое время, а как форма существования материи, конкретно — как определенное состояние нервных клеток. «Действует ли на данный анализатор животного какой-нибудь внешний агент однообразной, постоянной силы, — писал И. И. Павлов, — гаснет ли постепенно в нервных клетках остаток, след прекратившегося реального раздражения, — каждая интенсивность раздраженного состояния клетки, в каждый отдельный момент, есть особый элемент, отличаемый как от всех предшествующих, так и от всех последующих ступеней интенсивности. Этими элементами, как единицами, измерялось бы время, сигнализировался бы в нервной системе каждый момент его» [5]. Время выступает, таким образом, как мера истории нервного субстрата.
Общее положение об опережающем характере любых форм отражения в живой природе может служить теоретической основой для анализа соотношений так называемого поведения, направляемого образами, и классического условнорефлекторного поведения. Принципиальное различие между этими формами поведения усматривается в том, что поведение, направляемое образами, формируется и реализуется в условиях встречи животного с однократными, эпизодическими событиями-раздражителями, а условнорефлекторное поведение — в условиях многократных встреч животного с повторяющимися последовательностями событий. Полагают, что в основе памяти на однократные, не повторяющиеся события («образная память») лежат принципиально иные механизмы, чем в основе памяти, формирующейся при воздействии многократно повторяющихся последовательностей событий («условнорефлекторная память»).
[2] Виноградова О. С. Гиппокамп и память. М.: Наука, 1975.
[3] Бутенко О. Б. Влияние разрушения маммилярных тел на различные формы поведения животных: Автореф. дис. … канд. биол. наук. М.: МГУ, 1982.
[4] Фролов Ю. П. Физиологическое учение И. П. Павлова о времени как своеобразном раздражителе нервной системы // Журн. высш. нерв, деятельности. 1951. Т. 1, вып. 6. С.831—839.
[5] Павлов И. П. Полн. собр. тр. Изд-во АН СССР. 1949. Т. 3. С. 115—116.