Межличностные отношения — взаимосвязь и взаимовлияние людей. Психология межличностного взаимодействия определяется социальными позициями общающихся, системой их смыслообразования, способностью к социально-психологической рефлексии. Межличностное взаимодействие обусловлено психологическими механизмами социальной перцепции и каузальной атрибуции.
Социальная перцепция — социальная обусловленность восприятия социальных объектов — людей, этнических групп и т. д. При этом осуществляется так называемая атрибуция (от лат. causa — причина и attributio — придаю, наделяю) — субъективное объяснение причин и мотивов поведения других людей, интерпретация их личностных качеств.
Существуют устойчивые установки людей в отношении друг друга — аттитюды. Воспринимаемый социальный объект включается в смысловую систему имеющихся у данного человека связей. При сходстве или взаимодопол- нительности отдельных качеств у общающихся людей возникают положительные установки; при неприемлемых качествах, психологической несовместимости — отрицательные установки.
Воспринимаемый социальный объект также не пассивен — он стремится создать определенное впечатление, формирует свой определенный образ — имидж, отражающий социальные ожидания определенных социальных групп и обеспечивающий успех взаимодействия. Воздействуя на партнера по общению, люди, как правило, стремятся создать впечатление, благоприятное для достижения своих целей. При этом чутко анализируются причины отдельных поведенческих актов партнера.
При получении противоречивой информации о субъекте общения может возникнуть состояние когнитивного диссонанса. В этих случаях человек проявляет тенденцию к какому-либо одному категорическому выводу — когнитивная структура индивида стремится к сбалансированности.
Внешний облик человека интерпретируется как комплекс многочисленных информационных сигналов о его национальной и социальной принадлежности, психических качествах, уровне культуры и т. п. Воспринимая друг друга, люди делают выводы о характере и психическом состоянии партнера, его коммуникативных и деятельностных качествах.
Если первое впечатление о человеке благоприятно, то возникает тенденция положительной оценки и всех его последующих поступков («эффект положительного ореола«). Если же первое впечатление отрицательно, связанос неприятными проявлениями в поведении личности, то и в оценке ее последующего поведения будет превалировать, как правило, негативная тенденция («эффект отрицательного ореола»).
Оценки поведения других людей бывают не только поспешны, предвзяты, но и алогичны. Те или иные причины поведения преувеличиваются или преуменьшаются. Оценки и самооценки мужчин и женщин неидентичны. Мужчины, как правило, характеризуют себя и других в категориях качеств, женщины — в категориях состояний. Свои особенности женщины склонны объяснять ситуативными факторами.
По-разному интерпретируют мужчины и женщины даже мимические эмоциональные проявления. Там, где женщины видят возмущение, мужчины усматривают решительность. Чем многомернее личностная структура индивида, тем пластичнее его отношения с действительностью и многомернее видение мира, тем менее он склонен к полярным оценкам. Ограниченные индивиды примитивизируют социальные объекты.
Разные оценочные критерии актуализируются в условиях сотрудничества и противоборства. В условиях конфликта доминирует направленность на выявление слабых мест противника. Разностатусное положение субъектов общения также определяет характер их взаимных оценок. Начальник ценит подчиненного за одни качества, а подчиненный начальника — за другие. Внешние признаки руководителя оцениваются особенно тщательно. Особо выделяются признаки, значимые для подчиненного.
В каждой более или менее типичной ситуации люди ожидают друг от друга определенных поведенческих проявлений. Оправдание этих ожиданий вызывает удовлетворение, неоправдание — чувство досады, разочарования и неприязни. Люди любят подтверждение своих высоковероятностных прогнозов.
Большинство людей ведут себя в соответствии со своими поведенческими установками. Заранее планируя определенный результат общения, они своим поведением его и провоцируют. Человек обидчивый обычно ведет себя так, как будто его уже обидели, а человек агрессивный не пропустит повода, чтобы не «дать отпор». На передний план люди выдвигают те свои качества, которые больше всего ценят в себе. Нередко они рядятся и в чужие «поведенческие шкуры», подражая непререкаемым авторитетам. Нередко запускаются и «пробные шары» — поведенческие приемы, провоцирующие желаемое поведение партнера.
Около 70% информации о партнерах по общению человек получает по внешним, непосредственно наблюдаемым особенностям поведения: по мимическим, пантомимическим, темпоритмическим, вокально-интонационным характеристикам. Но далеко не все преуспевают в их правильном «прочтении». Многие из внешних поведенческих проявлений человека условны, они понятны лишь в случае, если известен код используемого поведенческого флера.
Человеческое поведение можно сравнить со звучанием большого оркестра — в его поведении участвует множество инструментов, но все они играют ту музыку, которая нужна данному индивиду.
Внешние стороны поведения нередко лишь маскируют подлинные мотивы и цели поведения. Только специальные методы диагностики (контент-анализ, факторный анализ, личностные тесты, метод групповой оценки личности и др.) позволяют выявить объективную сущность субъективных поведенческих проявлений.
Определенные впечатления формируются на основе внешнего выражения человеком своих эмоций (поза, мимика, экспрессия движений). Однако и здесь следует опасаться поспешных суждений. Понять другого человека можно, лишь анализируя его поведение в различных условиях, когда сбрасываются ситуативные маски. Часто общение между близкими людьми более затруднительно, чем общение с людьми малознакомыми. Это объясняется тем, что чем лучше мы знаем человека, тем больше мы знаем то, что неприемлемо им. Лучше понимают друг друга люди, имеющие общую ценностную ориентацию. Но только духовная общность — основа долговечного единения.
Каждый человек имеет свои масштабы измерения других людей. Познавая другого человека в процессе общения, индивид определяет возможную стратегию его поведения и стремится к адекватному построению собственной поведенческой стратегии. При этом учитывается и то, как данная стратегия будет оцениваться партнером по общению, — возникает явление социальной рефлексии. Люди заботятся о том, чтобы их образ занял достойное место во внутреннем мире тех, с кем они активно взаимодействуют.
Когда Иванов беседует с Петровым, то в этой обстановке витают тени восьми человек: № 1 — Иванов, каким он является в действительности; № 2 — Иванов, каким он сам себя представляет; № 3 — Иванов, каким его воспринимает Петров; № 4 — Иванов, каким он представляет свой образ в сознании Петрова; № 5 — Петров, каким он является в действительности; № 6 — Петров, каким он представляет себя; № 7 — Петров, каким он воспринимает Иванова; № 8 — Петров, каким он представляет свой образ в сознании Иванова.
Нередко эффективность общения резко снижается из-за непонимания мотивов поведения партнеров, а еще чаще — из-за неправильной их интерпретации. Возникают взаимные претензии и обиды, высказываются не- справедливые оценки. Приписываемые характеристики (атрибуции) часто зависят от ранее сформированных предвзятых оценок.
В процессе общения люди стремятся к утверждению своих достоинств — к «поглаживанию», по выражению Эрика Берна, считающего эти «поглаживания» единицей социального действия. При этом они прибегают к типичным для них схемам общения: занимают позицию «родителя», «взрослого» или «ребенка»[1]. Занимая позицию «родителя», люди имитируют схемы поведения, усвоенные ими от родителей. Но в каждом человеке проявляется и определенная мера детскости, ребячливости. Адекватное поведение — поведение по типу «взрослого». В ситуациях повышенной ответственности «взрослый» должен контролировать и «родителя», и «ребенка».
Продуктивное деловое общение происходит в тех случаях, когда оно осуществляется в однотипной поведенческой схеме (например, «взрослый» — «взрослый»). Реализация межличностных отношений предполагает ожидаемую реакцию. Она становится, в свою очередь, стимулом для дальнейшего общения. Если же стимул изначально рассчитан на адекватную схему поведения партнера, а в действительности реакция осуществляется по перекрестной схеме (например, «родитель” — «взрослый» или «взрослый” — «ребенок»), то в общении возникают конфликты.
У разных индивидов отмечается склонность к излюбленным темам общения. Это и создает основу установления с ними психологического контакта. В процессе же общения необходимо учитывать тип личности, ее экстраверсированность или интроверсированность — обращенность к широкому полю действительности или пристрастность к углубленному анализу отдельных ее проявлений. Существенны также установки и ролевые позиции общающихся.
Жизненные позиции индивида зависят от его прошлого, автобиографических событий, личностно компенсаторных тенденций. Эти позиции ревниво охраняются, утверждаются и отстаиваются. Многих людей обуревает жажда признания и возвышения. Зная слабости друг друга, партнеры общения используют различные «приманки», «рычаги», обеспечивающие желаемые ответные реакции. Возможны, конечно, и варианты искренних, бескорыстных межличностных отношений, отношений двусторонней близости, доверительности. Однако часто в общении имеют место элементы противоборства. Немало и таких людей, которые живут с чувством повышенной тревожности, подозрительности. Каждый человек живет по своему сценарию, реализует свою жизненную стратегию.
Человека уже в детстве подстерегают различные «демоны», способные навязать ему тот или иной жизненный шаблон. «Демон» обычно впервые появляется у высокого детского стульчика, когда малыш швыряет на пол еду и ждет, что станут делать его родители. Если они воспринимают это терпимо, то позже скорее всего появится озорной ребенок… Если же малыша за это наказывают, бьют, то он мрачно затаится в себе, готовый когда-нибудь неожиданно швырнуть с размаху всю свою жизнь, как когда-то в детстве швырял тарелки с едой[2]. Злыми и добрыми, трусливыми и смелыми, искренними и лживыми люди становятся в результате условий их социальных взаимодействий.
Хорошее общение — не общение по сценарию, а творческое, эмоциональное и социально значимое взаимодействие людей. Развитая личность не обременена заранее спланированными сценариями. Социализация личности предполагает овладение ею адекватными средствами социальной коммуникации. Мысли и речь человека, его интонации, мимические выражения должны соответствовать целям общения. Он должен рефлексировать его восприятие другим человеком, чутко реагировать на подтекст общения, распознавать подлинные побуждения партнеров по общению.
Никакая маска не может закрыть всего человека: его истинная сущность обречена на самовыражение. Но перед разными людьми индивид предстает в различных ипостасях. В каждом акте общения мы видим лишь часть личности и не всегда наиболее существенную.
Не все люди могут полностью использовать в общении свой внутренний потенциал. Нередко проявляется лишь «периферия» личности. Контакты между людьми часто поверхностны — большинство предпочитает дистанционные взаимоотношения. Немногие способны на глубинные человеческие контакты. Особенно вредят подлинному психическому контакту всевозможные формальные контактные манипуляции. Подлинный контакт невозможен без искренности, эмоциональной синтонности и даже снисходительности к акцентуациям отдельных индивидов. Но следует избегать и беспринципного соглашательства, конформности.
Взгляды людей, стиль их мышления не могут быть полностью идентичными. Партнеры общения должны верить в себя, в свою самодостаточность, должны быть адекватными самим себе. Люди обычно обладают повышенной чувствительностью к правдивости, честности, искренности и добропорядочности партнеров по общению.
Однако во многих случаях, особенно в ситуациях противоречивости позиций и интересов, люди лукавят. И каждый имеет свою меру обмана — допускает ложь во спасение. Но некоторые люди грубо прямолинейны в своей правдивости. Такой тип правдолюбца ориентирован только на себя — ему безразличен человек, о котором он говорит правду. Носитель подобной правды обладает завышенным уровнем самооценки и притязаний. Он с необыкновенной легкостью оценивает поведение других людей. Антипод такого типа — лживые люди, конформные, неустойчивые, невротичные, трусливые и угодливые.
Личности с повышенной рефлексивностью, склонные к самоанализу, крайне осторожны и в оценках других людей. Их принцип — не суди и не будешь судим сам. Одни и те же требования нравственности они предъявляют к другим и к себе. Они испытывают неловкость, стеснительность, когда на фоне их личного благополучия другие люди попадают в неприятные ситуации. Это люди с повышенной эмпатией и совестливостью. А совесть — мера включенности общечеловеческой морали в индивидуально-нравственную систему личности, способность личности к моральному самоконтролю, самогенерированию своих нравственных обязанностей. Люди с «больной совестью» берут на себя всю вину за неустроенность мира. Это люди стыдливые — высококритичные в отношении собственного поведения. Их не очень много, но они преподают человечеству уроки нравственности.
Взаимодействие людей — взаимодействие субъективных миров, порой противоречивых и парадоксальных, организованных разными категориальными системами, смыслами и значениями. Пристрастность человеческой психики часто граничит с ее неадекватностью. Каждому человеку присущи те или иные предубеждения, субъективная интерпретация различных явлений. Опыт индивида, его потребности, вкусы, желания определяют, что и как он воспринимает в окружающем его мире. Значимые для него события гипертрофируются, малозначимые — преуменьшаются. Предметы человеческих страстей часто бывают неадекватны этим страстям.
С другой стороны, механизмы индивидуальной психологической защиты снижают уровни наших желаний и претензий, формируют суррогатные замещения. Скрытые в глубинах подсознания поведенческие стереотипы нередко владеют нами вопреки нашему рассудку, определяя межличностные симпатии и антипатии. Но, как говорил Артур Шопенгауэр, чтобы хорошо прожить свой век, следует иметь изрядную меру осторожности и снисходительности; первая охраняет от вреда и потерь, вторая — от споров и ссор.
В межличностных отношениях могут, конечно, возникать и искреннее доверие, и дружба, и любовь. Дружба возникает на основе ценностно-ориентационного единства — совпадения позиций и оценок, общего миропонимания. В дружбе удовлетворяется потребность человека в интимных отношениях, признании его самоценности. В юности и ранней взрослости она более эмоционально насыщена. В последующие возрастные периоды она остается фактором социальной стабильности и защищенности. В дружественных отношениях люди как бы формируют эталон межличностных отношений, переводят их на высоконравственную основу.
Любовь — высшая степень эмоционально положительного отношения к другому человеку на основе предельно высокой оценки его социальных и физиологических достоинств, влечения к нему, стремления стать для него личностно наиболее значимым. Любовь характеризуется страстностью — сильным и стойким чувством, доминирующим в психике человека, объединяющим все его помыслы и побуждения. Рационально-волевая деятельность индивида при этом нередко поглощается подсознательно-эмоциональной доминантой. Будучи глубоко интимным чувством, любовь порождает претенциозность — требует ответного чувства и нередко сопровождается мучительным чувством ревности. Социальное начало в любви интегрируется с биологическими потребностями индивида.
Психологические особенности поведения мужчин и женщин, психология их взаимоотношений в отечественной психологии остаются пока мало разработанными. В зарубежной психологии большую известность приобрела книга Отто Вейнингера «Пол и характер». Не разделяя полностью его взгляды, приведем некоторые из них.
Основной закон полового притяжения, по Вейнингеру, гласит: «Для соединения полов нужны совершенный мужчина — «М» и совершенная женщина — «Ж», хотя бы и разделенные в двух индивидуумах в совершенно различных сочетаниях». Сумма «М» и «Ж» в привлекающих друг друга существах всегда одинакова — такова сущность закона половых дополнений. Характер индивида, — полагает Вейнингер, — не должен определяться как мужской или женский. Вопрос следует ставить так: сколько мужчины и сколько женщины в данном человеке? В каждом индивиде есть своя норма распределенности мужского и женского начал. Чем более женщина женственна, тем более она будет чувствовать мужчину как мужчину. Но чем больше в мужчине «М», тем дальше он от понимания женщины. «Знатоки женщин» сами наполовину женственны. И такие мужчины умеют обращаться с женщинами лучше, чем «цельные мужчины»!
Женщины, активно стремящиеся к эмансипации, несут в себе многочисленные мужские черты. Эмансипироваться хочет заключенный в женщине мужчина!
Мужчины и женщины сексуальны в равной мере. Но состояние половой возбужденности представляет для женщины высший подъем ее существования. Женщина в отличие от мужчины всегда сексуальна. Она вся в половой жизни. Мальчик не чувствует потребности в половой зрелости, тогда как молоденькая девушка трепетно ожидает ее. В юноше симптомы половой зрелости вызывают чувство обеспокоенности, девушки же с большим удовольствием следят за своим половым развитием. Они ждут любви и брака как увенча
ния своей жизни. Но женщина менее, чем мужчина, осознает свою сексуальность. Она всегда ожидает от мужчины прояснения ее интуитивных представлений.
Ум мужчины ставится женщиной на первое место среди прочих его достоинств. В мужчине женщина ценит устойчивость, основательность взглядов и суждений. Ей нравится, когда мужчина хорошо рассуждает. «Я» женщины — ее внешность, ибо она представляет большую ценность для мужчин. Ей нравятся комплименты по поводу ее внешности: она высоко ценит галантность в поведении мужчины.
Женщине присущи уникальные и величественные черты материнства. И каждый мужчина для нее в какой-то мере ребенок. Любовь же мужчины всегда создает идеализированную женщину. Любя женщину, мужчина требует от нее… самого себя. Он хочет видеть в ней реализацию своей «Я-концепции». Состояние любви — состояние личностного самопостроения влюбленных.
В семейных отношениях мужья могут выполнять роль «мужа-сына», «мужа-мужчины», «мужа-отца», а жены — «жены-дочери», «жены- женщины», «жены-матери».
Отвечая на вопрос: «Что вы хотите «добавить» своей личности?», люди в своем большинстве указывают уверенность, решительность, выдержку, уравновешенность, целеустремленность, силу воли. А что желают эти же опрошенные другим людям? Понимания, сочувствия, доброты, человечности, честности, порядочности.
Несложившиеся дружеские и любовные отношения могут перерасти в столь же сильный свой антипод — ненависть и вражду. Эти явления в значительной мере углублены в подсознание и проявляются в безотчетном стремлении нанести ущерб другому лицу (они же в значительной мере генерируют и преступное поведение). Враждебность на уровне личностной установки — трудно преодолимое несчастье. Но даже если она и затухает, то на ее обломках уже никогда нельзя возродить благоухающий сад дружбы и любви. Атавизм вражды должен быть искоренен из психики современного человека. Психически устойчив тот, кто смотрит на мир с любовью и состраданием. Социально опасно равнодушие людей друг к другу. Дефицит общения, разорванность социальных контактов, одиночество — страшное бедствие для человека. Радость же социального взаимодействия, «роскошь общения» — ни с чем не сравнимое благо.
В процессе общения люди постоянно психически взаимодействуют друг с другом. Это взаимодействие может быть целенаправленным и спонтанным, сознательным и подсознательным. Осознанное влияние на партнера по общению формируется целенаправленным убеждением. Убеждение — отбор фактов и обобщений в соответствии с определенной задачей психического воздействия, это воздействие на разум партнера.
Объективная основа убеждения — истинность постулатов, а психологическая предпосылка — мотивационная предрасположенность субъекта к восприятию и усвоению соответствующей информации, наличие у него необходимой информационной базы. Условие эффективного убеждения — высокий нравственный и интеллектуальный авторитет воздействующего лица. При этом в процесс убеждения неизбежно включаются и механизмы внушения.
Разновидность неаргументированного влияния — подражание (следование примеру, образцу). Подражание — одно из средств социального научения, овладения социальным опытом. Ребенок подражает наиболее доступным его пониманию социальным образцам. В подростковом возрасте подражание связано со стремлением индивида к ориентации на наиболее авторитетное лицо, выступающее в качестве социального эталона.
Подражание может быть внешним и внутренне мотивированным, осмысленным. На внешнем подражании основаны такие социально-психологические явления, как обычаи и мода.
Одной из распространенных форм психического взаимодействия является конформность (от лат. conformis — уподобление) — уподобление требуемым социальным стандартам, уступка личности социальному давлению. Если подражание — воспроизведение тех образов поведения, которые соответствуют установкам личности, то конформность — подчинение даже тем требованиям группы, которые противоречат установкам и позициям данной личности. Конформные индивиды — лица, испытывающие повышенное влияние со стороны других значимых лиц.
Неподчиненность личности стандартным нормам называется нонконформностью. Она может быть основана как на высшей идейной принципиальности личности, так и на анархическом отрицании социальных норм и законов. (Та и другая формы поведения называются отклоняющимся — девиантным — поведением.)
Форма диффузного, подсознательного психического взаимодействия людей — психическое заражение: процесс передачи повышенного эмоционального состояния от одного индивида к другому в психически напряженной обстановке, спиралевидно нарастающее массовое эмоционально возбужденное состояние. Массовое психическое заражение ведет к распаду социально-нормативной организации поведения, резкому снижению социальной ответственности, доминированию социально-диффузного поведения. Бесчинствующая толпа футбольных болельщиков, паническое состояние толпы, экзальтированное единство митингующих масс — таковы проявления психического заражения.
Возникая в условиях массового взаимодействия, психическое заражение остается по существу межличностным взаимодействием на подсознательном уровне, многократно усиливающимся в условиях толпы. Так, состояние массового страха или агрессивности блокирует способность индивидов рационально оценивать обстановку, парализует индивидуальноволевую регуляцию. При этом возникают ригидность, негибкость регуляционных систем, психическая регрессия, сводящаяся к обесцениванию ранее принятых ценностей. Личность пассивно увлекается водоворотом бурно текущих событий, утрачивает адекватность психического отражения действительности.
Четыреста тысяч американцев засвидетельствовали появление марсиан, когда 30 октября 1938 г. возник массовый психоз в связи с радиоинсценировкой но книге Г. Уэллса «Война миров».
Внезапно возникшее острое эмоциогенное событие, затрагивающее актуализированные интересы неорганизованной массы людей, вызывает плохо контролируемые, импульсивные массовые реакции, служащие пусковым механизмом спиралеобразного возрастания массового психического самовозбуждения. Возникают сильные отрицательные эмоции — тревога, паника, страх или всеохватывающие гиперположительные эмоции — эйфория, экстаз, восторг, отвага, реализующиеся в интенсивных импульсивных действиях.
Разновидность неаргументированного психического воздействия — суггестия (внушение): воздействие на психику в условиях пониженной критичности. Эффективность внушения определяется свойствами внушающего лица — суггестора: его социальным статусом, личным обаянием, интеллектуально-волевым превосходством; а также особенностями суггеренда (субъекта, испытывающего внушение) — степенью его внушаемости. В обшении людей внушение используется для направленного изменения мотивации и установок личности. Повышенная внушаемость называется гиперсуггестией; устойчивость к внушению — асуггестией. Внушаемое содержание адресуется не только сознанию, но и подсознанию суггеренда.
С внушением человек сталкивается повседневно. Не только межличностное воздействие, но и воздействие пропаганды, агитации, рекламы, политических заявлений в значительной мере рассчитано на эффект внушения. Яркие образы, вызывающие приятные чувств, обворожительная улыбка прекрасной девушки, атлетическая мощь мужчины-супермена — все это делает близким и желанным предлагаемое нам благо. Внушение оказывается на фоне предварительно созданного благоприятного психического состояния, оно рассчитано на чувственную, подсознательную сферу человека, происходит в условиях пониженной критичности сознания. Образы внушения приобретают характер навязанности, непроизвольного устойчивого «всплывания». Сила внушающего воздействия зависит от его образной доступности, попадания образа в зону желаний и стремлений индивида.
Внушающим воздействиям особенно подвержены люди неуверенные, с пониженным уровнем притязаний, низкой самооценкой, высоко впечатлительные, с пониженным уровнем критичности интеллекта, верящие в беспорочность авторитетов. Существуют и ситуативные факторы повышенной внушаемости:
крайнее утомление, психическая демобилизованность, расслабленность, низкий уровень информированности и компетентности, дефицит времени для принятия ответственного решения, состояние повышенной коммуникативности, интимной предрасположенности к внушающему воздействию.