Как все подлинно большие творения, «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина определяет или задает направление дальнейшего развития научной, философской мысли, а не фиксирует ее в определенной точке. Значительность мировоззренческой мысли вообще и прежде всего мысли Ленина в этом основном его философском произведении прямо измеряется как раз тем, насколько значительным оказывается тот путь, который должно пройти научное исследование для того, чтобы мысль, сформулированная сперва в качестве философского предвосхищения, получила конкретную научную реализацию и выступила в качестве обобщения уже твердо установленных данных конкретного исследования.
Борясь против так называемого «нейтрального», идеалистического, берклеанского монизма, Ленин противопоставил ему материалистический монизм марксистской философии и выразил суть его в одной предельно лаконичной, сжатой формуле: психическое, сознание, дух — это «функция мозга, отражение внешнего мира»[1].
Мы так свыклись с этой формулой, она превратилась для нас в нечто до такой степени самоочевидное, как бы само собой разумеющееся, что мы не всегда отдаем себе отчет в том, какой силы синтез требуется, чтобы спаять две части этой формулы в единое целое.
Первая часть формулы, согласно которой психическое, ощущение, мысль есть функция или порождение мозга, если ее оторвать от второй части, не раз, как это показывает история философии приводила к утверждению, будто ощущение, мысль, образ, порожденные мозгом, им и детерминируются и выражают природу порождающего их органа, а не их объекта. Это наиболее ярко было выражено применительно к ощущению так называемым физиологическим идеализмом, ставшим объектом ленинской критики. Положение же о психическом как отражении объективной реальности — вторая часть единой ленинской формулы — утверждает детерминированность ощущения, восприятия, мысли, сознания их объектом.
Для того, чтобы снять возможность антагонизма между этими двумя положениями, надо было глубоко, революционно преобразовать сложившуюся в физиологии органов чувств концепцию и перейти от представления о функции как отправлении органа, детерминированном лишь изнутри его морфологической структурой, к представлению о функции как деятельности мозга, отвечающей на воздействия внешнего (мира, осуществляющей взаимодействие индивида с внешним миром. Для перехода к этому новому пониманию функции мозга потребовалось создание рефлекторной теории деятельности мозга. Психическая деятельность мозга может быть отражением мира только в том случае, если сама деятельность мозга есть рефлекторная деятельность, то есть деятельность, ответная на воздействия внешнего мира, ими обусловленная. Рефлекторная теория явилась необходимым звеном, которое естественнонаучно опосредствовало связь двух частей единой ленинской формулы, двух положений, стянутых Лениным воедино в качестве характеристики материалистического монизма.
Материалистический монизм Ленин противопоставил «нейтральному» монизму махизма. В то время когда Ленин, работая над «Материализмом и эмпириокритицизмом», подверг критике махизм — «нейтральный» монизм — и сформулировал суть материалистического монизма, еще не обозначилось с достаточной отчетливостью проникновение махизма в психологию и последствия этого факта для философии, а концепция материалистического монизма не получила еще своего развернутого естественнонаучного выражения в учении Павлова о: высшей нервной деятельности.
Возникновение махизма было связано с кризисом физики. В дальнейшем махизм стал проникать в психологию. Теперь не только материя, но и сознание стало растворяться в двусмысленно понимаемом опыте. В ответ на провозглашенный махистами-физиками пароль: «Материя исчезла» как эхо раздался лозунг психолога-махиста: «Сознание испарилось» (Джемс). Когда же сознание (ощущение, мысль и т. д.) было как бы извлечено из человека, обособлено от его мозга и вынесено в качестве опыта вовне, в человеке как объекте психологии остались только реакции. Так махизм до конца обнажил кризис идеалистической психологии сознания и подготовил почву для бихевиоризма, на который потом в своих философских построениях стал опираться неореализм — другая разновидность того же «нейтрального» монизма (Рассел и др.).
[1] В. И. Ленин. Соч., т. 14, стр. 78.