§ 2. Бихевиоризм и неореализм
Бихевиоризм, или психология поведения, зародился в Америке на рубеже XX столетия. В конце XIX в. исследования Торндайка над поведением животных (1898 г.) создали экспериментальные предпосылки для оформления бихевиоризма как направления психологии. В 1913 г. Уотсон сформулировал позиции поведенческой психологии в программной статье. В 1918 г. он их развернул в своей книге «Психология как наука о поведении». Ряд психологов, главным образом в Америке, — Лешли, Гантер, Вейс, Толмен и многие другие — примкнули к новому направлению. По мере своего распространения бихевиоризм приобрел далеко не однородный характер.
Как конкретное исторически обусловленное направление бихевиоризм — сложное явление, в котором скрестились и переплелись многообразные тенденции. Он заключал в себе реакцию на интроспекционизм, делавший невозможным превращение психологии в научную дисциплину, — реакцию, принимающую форму вульгарного механистического сведения психического к физическому (Уотсон, Лешли и др.). Бихевиоризм был и попыткой поставить изучение психических явлений
или поведения, для объяснения которого психические явления обычно служат, на почву научного изучения объективно наблюдаемых фактбв (Торндайк), попыткой, скованной, однако, позитивистской догмой, согласно которой наука должна ограничиваться описанием непосредственно наблюдаемого (Толмен и др.).
В бихевиоризме (особенно у Уотсона) сильна была тенденция поставить науку о поведении, поведенческую психологию на службу практике. Осуществленная в условиях капиталистического общества, эта тенденция подчинила поведенческую психологию социальному заказу господствующих классов этого общества. В философской концепции бихевиористов сплелись различные концепции — вульгарный механицизм, позитивизм; в возникновении бихевиоризма определенную и немалую роль. сыграли неореализм и прагматизм. Именно эти последние, в частности, определяют по преимуществу изощренные формы современного бихевиоризма. Между тем эта последняя линия в развитии общей концепции бихевиоризма была менее всего прослежена и осталась в тени. Ее освещению мы и посвятили поэтому настоящую статью. Связь бихевиоризма с неореализмом и прагматизмом представляет при этом особый интерес; эта страничка из истории философии и науки наглядно показывает, что нельзя рассматривать философию только в связи с физикой. Такие направления современной, в частности американской и английской, философии, как неореализм и прагматизм, нельзя всерьез проанализировать, не учтя их связи с развитием психологии.
Уже в первом программном документе неореализма — «манифесте» его шести «основоположников» — были сформулированы в виде тезисов некоторые из исходных положений бихевиоризма. Так, Перри утверждает, что «нечто (any entity) становится объектом или содержанием сознания, поскольку оно вызывает со стороны другого существа (entity) специфический ответ, осуществляемый рефлекторным нервным механизмом». Перри определяет, таким образом, сферу сознания через поведенческое понятие «ответа» или ответной реакции. Эти положения выступают затем очень явственно в большой работе «О понятии сознания», которую публикует в 1914 г. один из шести авторов неореалистического «манифеста» — Хольт[1]. Как и Перри, Хольт определяет сознание через посредство поведения. Сознание, согласно Хольту, это часть окружения, которая выделяется в нем ответными реакциями организма; сознание — это поперечное сечение (cross section), которое проводится им в окружающем. Эти положения образуют существенное звено в обосновании неореализма. Эту связь неореализма с бихевиоризмом можно проследить и дальше.
Основной «пафос» неореализма — борьба против картезианского дуализма. Для преодоления этого дуализма и порожденных им проблем неореалисты прибегают к радикальному средству: они отрицают существование сознания как чего-то качественно отличного от материального бытия. Объявляя поход против дуализма, неореалисты на самом деле вообще отвергают всякое качественное различие между психикой, сознанием и материальным бытием. Любое содержание становится духовным или перестает быть таковым в зависимости от той функции, которую оно выполняет. Так, в платформе неореалистов мы читаем: «Различие между субъектом и объектом сознания является различием не качества или субстанции, а роли или места в конфигурации»[2].
Несмотря на ряд «реалистически» звучащих исходных положений, как будто утверждающих независимость бытия от познания[3], неореализм — это идеализм, скрывающий свою подлинную сущность.
Очень явно это выступает, например, у Хольта в его книге «О понятии сознания» (стр. 115). В качестве основной своей задачи он выдвигает преодоление дуалистического картезианского представления о духе или сознании как особой духовной сущности. Хольт ставит себе целью свести сознание к содержанию явлений. Солидаризируясь сперва с положением Джемса о том, что сознание должно испариться, он «доказывает», что испарилась материя.
[1] См. В. Holt. The Concept of Consciousness. London, 1914.
[2] The Program and first Platform of six Realists. См. сб. «New Realism», 1925. Приложение.
[3] См. вышеуказанный сборник, стр. 474, 477.