На основе наблюдения и отчасти своеобразного «экспериментирования» происходит и процесс обобщения. Художник должен выявить общее, но в форме не понятия, а образа, и притом такого, в котором в единстве с общим сохранена была бы и индивидуальность единичного. [«Поэт, — сказал И. В. Гёте, — должен уметь схватить особенное и, поскольку оно содержит в себе нечто здравое, воплотить в нём общее» (И. П. Эккерман, Разговоры с Гёте, М.—Л. 1934, стр. 284).] Образ, в котором утрачена была бы индивидуальность единичного, был бы мертвенной схемой, а не живым художественным образом. Но образ, в котором представлено было бы только индивидуальное в его случайной единичности, лишён был бы всякого значения. Чтобы быть значимым, художественный образ должен в индивидуальном, единичном отобразить общее, типичное, в образе отразить замысел, идею.

А. М. Горький отмечает, что литературные «типы» создаются по законам абстракции и конкретизации. «Абстрагируются» — выделяются — характерные подвиги многих героев, затем эти черты «конкретизируются» — обобщаются — в виде одного героя, скажем — Геркулеса или рязанского мужика Ильи Муромца; выделяются черты, наиболее естественные в каждом купце, дворянине, мужике, и обобщаются в лице одного купца, дворянина, мужика. Таким образом получаем «литературный тип». Этим примером созданы типы Фауста, Гамлета, Дон-Кихота, и так же Лев Толстой написал кроткого, «богом убитого» Платона Каратаева, Ф. М. Достоевский — различных Карамазовых и Свидригайловых, Гончаров — Обломова и т. д.

Таких людей, каковы перечисленные, в жизни не было; были и есть подобные им, гораздо более мелкие, менее цельные, и вот из них, мелких, как башни или колокольни из кирпичей, художники слова додумали «вымыслом» обобщающие «типы» людей — нарицательные типы. Всякого лгуна мы уже называем — Хлестаков, подхалима — Молчалин, лицемера — Тартюф, ревнивца — Отелло и т. д.». [А. М. Горький, О литературе, М.—Л. 1937, стр. 202—209.]

«Народное «анонимное» творчество тоже подчиняется законам абстракции, отвлечения характерных черт той или иной общественной группы и конкретизации, обобщения этих черт в одном лице этой группы» (А. М. Горький).

В подтверждение этого положения об общих законах народного творчества и творчества больших художников Горький приводит следующие примеры: «Фауст» И. Гёте — один из превосходнейших продуктов художественного творчества, которое всегда «выдумка», «вымысел» и — воплощение мысли в образе. «Фауста» я прочитал, когда мне было лет двадцать, а через некоторое время узнал, что лет за двести до немца Гёте о Фаусте писал англичанин Христофор Марлоу, что польский «лубочный» роман «Пан Твардовский» — тоже «Фауст», так же как роман француза Поля Мюссе «Искатель счастья», и что основой всех книг о Фаусте служит средневековое народное сказание о человеке, который, в жажде личного счастья и власти над тайнами природы, над людьми, продал душу свою чёрту. Сказание это выросло из наблюдений над жизнью и работой средневековых учёных «алхимиков», которые стремились делать золото, выработать элексир бессмертия. Среди этих людей были честные мечтатели, «фанатики идеи», но были и шарлатаны, обманщики. Вот бесплодность усилий этих единиц достичь «высшей власти» и была осмеяна в истории приключений средневекового доктора Фауста, которому и сам чёрт не помог достичь всезнания, бессмертия.

А рядом с несчастной фигурой Фауста была создана фигура, тоже известная всем народам: в Италии это — Пульчинелло, в Англии — Понч, в Турции — Карапет, у нас — Петрушка. Это — непобедимый герой народной кукольной комедии, он побеждает всех и всё: полицию, попов, даже чёрта и смерть, сам же остаётся бессмертен. В грубом и наивном образе этом трудовой народ воплотил сам себя и свою веру в то, что — в конце концов — именно он преодолеет всё и всех». [А. М. Горький, О литературе, М.—Л. 1937, стр. 222—223.]

Для того чтобы подчинить образ замыслу, идее и композиции художественного произведения, необходимо преобразовать те впечатления и образы, которые доставляет художнику внимательное наблюдение. Здесь вступает в свои права творческое воображение художника с многообразными, ему свойственными, в процессе творчества вырабатывающимися приёмами и способами преобразования (см. главу о воображении).

Источники и литература

  • Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. 2-е изд. М., 1946.

Смотрите также