Главный вывод, к которому приводит анализ детерминации процессов обучения и памяти, состоит в неправомерности абсолютизации и противопоставления внешних и внутренних детерминант, реактивности и активности. Оба эти класса детерминант всегда выступают в неразрывном единстве. В частности, причинная детерминация в отражательной деятельности мозга всегда и без исключений выступает как диалектическое взаимодействие внешних и внутренних причин, выделение которых имеет лишь весьма относительное, условное, скорее чисто методическое, чем реальное, значение. Любое проявление процессов обучения и памяти детерминируется полной причиной, всегда складывающейся из внешних и внутренних причин. Это положение в полной мере относится и к кругу поведенческих актов, включающих явления обучения и памяти и рассматриваемых как проявления «самодетерминации». Дело в том, что «самодетерминация» есть лишь часть общей детерминации, и направляемые «изнутри», самодетерминируемые формы поведенческой активности, в которых реализуются поведение и память, неизбежно дополняются, корригируются внешними детерминантами. При анализе детерминации мозговой деятельности в качестве решающей детерминанты рассматривается пусковой стимул. Если таким стимулом является какое-то событие во внешнем мире, то говорят о внешней детерминации, если же в качестве такого стимула выступают события внутреннего мира организма (та или иная потребность, мотивация), то говорят о внутренней детерминации. В действительности же такая классификация детерминант исходит из сиюминутной ситуации и носит заведомо антиисторический характер. Пусковой стимул, откуда бы он ни исходил, лишь выявляет предысторию организма, т. е. его предетерминированность. Пусковой стимул не играет детерминирующей роли сам по себе — он включается в систему детерминант, которые лишь в совокупности инициируют (детерминируют) ту или иную форму активности, в том числе определенные формы отражательной деятельности мозга. Подлинная детерминация любой формы активности — это, говоря словами А. А. Ухтомского, история системы. Таким образом, принцип историзма наряду с принципом системности является важнейшим компонентом диалектико-материалистического понимания детерминации процессов обучения и памяти как форм отражательной деятельности мозга. Но именно эти принципы включает современное понимание рефлекторной теории. Иными словами, современное понимание рефлекторной теории не «отменяет» ни одного из принципов этой теории, сформулированных И. П. Павловым, а представляет собой их углубление и развитие. Именно поэтому такие научные концепции, как теория функциональной системы, сформулированная П. К. Анохиным, и концепция физиологии активности, выдвинутая и обоснованная Н. А. Бернштейном, не должны противопоставляться рефлекторной теории в ее современном понимании, как ее альтернативы. С нашей точки зрения, эти современные научные концепции приобретают еще большую весомость и аргументированность, если их рассматривать как развитие, дополнение и углубление рефлекторной теории.
Рефлекторная теория в ее современном понимании, будучи воплощением системной детерминации, остается наиболее аргументированной теоретико-методологической основой изучения деятельности мозга. Поэтому и сегодня глубоко справедливы слова А. А. Ухтомского о том, что «замечательная теория отражения В. И. Ленина ставит новые и новые задачи для физиологического изучения о рефлексах; предстоят еще новые перестройки в самом понятии «рефлекс», дабы расширить его аналитическое применение. Не приходится сомневаться, что у рефлекторной теории впереди еще очень большое и плодотворное будущее…» [10].
[10] Ухтомский А. А. Собр. соч. Изд-во ЛГУ, 1954. Т. V. С. 227.