ПРИНЦИП ДЕТЕРМИНИЗМА И ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ МЫШЛЕНИЯ. О МЫШЛЕНИИ

Главная » Энциклопедия » Психология » Разделы психологии » Общая психология » Книги по общей психологии » Главы книг общей психологии » ПРИНЦИП ДЕТЕРМИНИЗМА И ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ МЫШЛЕНИЯ. О МЫШЛЕНИИ

Основной формой анализа — как показали все наши исследования — является анализ через синтез. Он образует ведущее звено всякой мыслительной деятельности. Эта основная форма анализа, основной нерв процесса мышления заключается в следующем: объект в процессе мышления включается во все новые связи и в силу этого выступает во все новых качествах, которые фиксируются в новых понятиях; из объекта, таким образом, как бы вычерпывается все новое содержание; он как бы поворачивается каждый раз другой своей стороной, в нем выявляются все новые свойства, которые фиксируются в новых понятийных характеристиках. Так, например, прямая, определенная в условиях задачи как биссектриса определенного угла, выступает затем как медиана и высота и затем как секущая при двух параллельных прямых и т. п. (Таким образом, в мышлении индивида непрерывно функционируют в виде понятий продукты общественно-исторического развития знания). Во всех проведенных у нас работах на передний план как основное и действительно фундаментальное явление выступает именно этот процесс. Изменение в ходе решения задачи понятийных характеристик объектов, о которых в ней идет речь, совершается в результате именно этой формы анализа.

Приведем пример того, как при решении геометрических задач осуществляется это важнейшее звено мыслительного процесса.

В задаче дано, что биссектрисы углов А и С треугольника АВС пересекаются в точке О, через которую проведена прямая, параллельная АС. Надо доказать, что она равна сумме отрезков боковых сторон (AD + EC) (рис. 1).

Рис. 1Решение задачи: доказывается, что треугольники ADO и ОЕС — равнобедренные; тогда сумма AD+EC = DO+OE; AD = DO, а ОЕ = ЕС, так как угол DOA = углу ОАС (как накрест лежащие при параллельных прямых DO и АС и секущей АО, а угол DAO = углу ОАС, т. е. АО — биссектриса, следовательно, угол DOA = углу ОАО и треугольник DAO — равнобедренный); аналогично доказывается, что треугольник ОЕС — равнобедренный. Испытуемый анализирует биссектрисы, данные в условии задачи (отрезки АО и ОС), выделяя их свойство делить углы пополам; затем он соотносит тот же отрезок АО, являющийся биссектрисой, с прямыми DE и АС, которые по условию параллельны. Тем самым он рассматривает отрезок АО уже как секущую и выделяет ее новое свойство — образовывать равные углы при параллельных прямых. Наконец, в ходе анализа задачи испытуемый включает искомые отрезки в систему треугольников, и поэтому отрезок АО выступает уже не только как биссектриса и не только как секущая, но и в качестве стороны треугольника ADO.

Таким образом, каждый раз та же прямая АО включается испытуемым в новую систему связей, и в ней каждый раз вычленяется новое свойство — то биссектрисы, то секущей, то основания треугольника. Все эти свойства прямой АО, выделенные таким образом, соотносятся друг с другом, и только это их соотнесение дает решение задачи.

Процесс анализа через синтез, как бы поворачивание объекта новой стороной, раскрытие в нем новых аспектов при включении его в новые связи выступает как основной нерв мыслительного процесса во всех исследованиях. В исследовании Л. И. Анцыферовой очень рельефно выявилась его роль в процессе познания причинно-следственных отношений. Мыслительная задача, которая решалась испытуемыми в этом исследовании, заключалась в том, чтобы по данному следствию определить его неизвестную причину, — задача, которую часто приходится решать в практических целях, в поисках эффективного средства для получения требуемого технического результата. Экспериментальные данные показали, что при решении этой задачи существенную роль играет именно вышеуказанная форма анализа через синтез. Испытуемые приходили к обнаружению в окружающих их предметах причины данного следствия, включая анализируемые в этом плане предметы .в причинно-следственной связи с данным следствием и выявляя их в том именно качестве, в котором они выступают как причина данного следствия. В ходе рассуждения ближайшая причина первоначально данного следствия подставлялась на его место, а в качестве его ближайшей причины выступало следствие искомой конечной причины.

Из соображений методических, в целях максимально возможного выключения привходящих обстоятельств и выявления таким образом; основного хода мысли в его основных чертах, в «чистом виде» взята была не какая-либо производственно-техническая, а специальная лабораторноэкспериментальная задача, представляющая собой как бы модель задачи, в которой требовалось определить неизвестную причину определенного» следствия. В этих целях была использована та же задача, которой пользовался Секей[8], но в существенно иной интерпретации. Согласно этой задаче, от испытуемых требовалось, чтобы они уравновесили чашки весов так, чтобы по прошествии некоторого времени это равновесие нарушилось, без всякого вмешательства со стороны решающего эту задачу.

Для уравновешивания весов испытуемым предъявлялось несколько предметов, в числе которых была свеча и спички. Решение задачи могло заключаться попросту в том, чтобы уравновесить чашки весов, установив на одной из них зажженную свечу. При горении, в результате происходящего при этом уменьшения ее веса, первоначально установленное равновесие неизбежно должно нарушаться без всякого дополнительного вмешательства со стороны. При всей простоте этого решения найти его оказалось для испытуемых нелегким делом. Основная трудность, как показывает анализ экспериментальных данных, заключалась в том, что предъявленные испытуемым предметы и действия, которые с ними можно было произвести, выступали первоначально для них в привычных, закрепленных повседневной практикой и потому сильных свойствах (основное свойство свечи — давать при горении свет, а вовсе не уменьшаться в весе). Главный путь к преодолению этой трудности заключался соответственно в том, чтобы в предъявленных предметах и действиях, которые с ними могут быть произведены, выделить тот именно аспект, который мог выступить в качестве причины требуемого следствия. Для этого необходимо было включить предъявленные предметы в соответствующие причинно-следственные отношения и проанализировать их исходя из этих отношений. Первый шаг той мыслительной работы, который, как показал экспериментальный материал, проделывали испытуемые, приходящие к решению задачи, заключался в анализе первоначальна неопределенно сформулированного следствия — «нарушение равновесия» весов. Анализ этого требования соотносительно с условиями задачи, в которых предъявлялись разные предметы, приводил испытуемых первым делом к переформулировке данного следствия: нарушение весов начинало рассматриваться не в качестве изменения положения чашечек весов в пространстве, а как изменение веса лежащих на них предметов.

Анализ следствия, выражающийся в его переформулировании, представлял собой, по существу, уже подстановку на место следствия его ближайшей причины. Именно эта причина выступала в дальнейшем ходе решения задачи как данное следствие, неизвестную причину которого надо было найти.

Экспериментальный материал показывает далее, что испытуемые, перед которыми ставится эта задача, как правило, не находят: сразу решения, основанного на уменьшении веса горящей свечи. Сам по себе этот факт им, конечно, хорошо известен. Однако формулировка задачи не содержит в себе оснований для возникновения самой мысли о свече и процессе ее горения; главное же—с горением свечи связан наиболее существенный ее эффект — давать свет, освещать, а не уменьшать вес свечи. В обычных условиях более значимое, более «сильное» функциональное свойство свечи — светить — «маскирует», тормозит осознание другого эффекта ее горения — изменение объема и вместе с тем веса. Осознание этого второго следствия, свойства процесса горения надо специально демаскировать, открыть.

Анализ экспериментальных данных свидетельствует о том, что решение данной задачи испытуемые вначале ищут, непосредственно исходя из данного следствия, в использовании испаряющихся, улетучивающихся веществ (например, эфира). Использование быстро испаряющихся веществ было первым решением, предложенным испытуемыми, справившимися с решением этой задачи. Наряду с этим, некоторые испытуемые приходили к мысли об использовании мокрых тел, вес которых уменьшается при высушивании, при нагревании. Лишь после этого при соотнесении наличных предметов с этим контекстом из предъявляемых испытуемому предметов выделяется и соотносится с требованиями задачи свеча как предмет, который при горении уменьшается в весе, и ее горение как процесс, дающий именно этот требуемый задачей эффект (а не служащий для освещения) [9].

Вычленение анализом тех или иных свойств предметов зависит от того, в какие причинно-следственные отношения включались рассматриваемые предметы. Какие же именно причинные отношения выделялись в процессе, их заключающем (например, в горении), в свою очередь, зависело от того, в каком аспекте в результате его анализа выступало следствие (как изменение положения чашек весов в пространстве, как изменение соотношения в весе предметов, положенных на чашки весов, и т. п.). В процессе анализа предметного содержания следствия на его место подставляется его ближайшая причина, которая в дальнейшем ходе мышления сама выступает как данное следствие искомой причины. В целом анализ причинно-следственного мышления, в частности мышления, направленного на раскрытие неизвестной причины данного следствия, показывает, что и в нем ведущую роль играет анализ через синтез, выявление новых свойств предметов через включение их в новые (в данном случае причинно-следственные) отношения и выявление новых отношений, новых сторон, аспектов, зависимостей в подвергающихся при этом анализу процессах (в нашем примере горения как процесса, дающего, скажем, не освещение, а уменьшение веса).

Процесс анализа через синтез играет такую большую роль в мышлении, что он не мог не привлечь внимания и ряда других исследователей. Он выступает в ряде работ как изменение «функционального значения», в других — как «переосмысливание» одного и того же элемента. В обеих этих интерпретациях явления, о котором здесь идет речь, выпадает основное — вскрытие анализом новых свойств объекта, нового объективного содержания, как бы вычерпываемого из объекта. Это явление не может быть сведено ни к изменению функционального значения какого-либо компонента проблемной ситуации, ни к ее «переосмысливанию». Трактовка этого явления как переосмысливания создает ложную видимость, будто дело здесь в чисто субъективном акте придания другого значения тому же содержанию; между тем речь идет о выявлении посредством анализа нового объективного предметного содержания: новое «осмысливание» задачи имеет место, но оно основывается на раскрытии нового ее объективного содержания. Неудовлетворительно и сведение процесса, о котором идет здесь речь, к изменению «функционального значения» какого-нибудь элемента ситуации. Такое толкование процесса связано с гештальтистской концепцией, согласно которой мышление сводится к трансформации переходящих друг в друга ситуаций: с изменением ситуации меняется и «функциональное значение» входящих в нее элементов. В действительности же происходит нечто другое, не сводимое к динамике феноменальных ситуаций: в процессе мыслительной деятельности субъект раскрывает все новое содержание объекта: объект, включаясь, в новые связи, как бы выступает во все новых качествах, выражаемых новыми понятиями. В новых связях те же элементы выступают в новом качестве, а новые качества, в которых они выступают, позволяют включать их во все новые связи и отношения. Изменение «функциональных значений» отдельных элементов имеет место, но дело не сводится к этим изменениям «функциональных значений». В основе изменения «функциональных значений» тех или иных элементов лежит раскрытие нового объективного содержания новых свойств исходных элементов и новых отношений между ними.


[8] L. Szekelу. Knowledge and Thinking. Acta Psychologica, № 1 за- 1950 г. При анализе решения этой и других задач Секей отметил важный факт: наличие у предметов, включенных в задачу, «латентных» свойств, которые актуализируются в процессе мышления. Секей ограничился описанием этого факта в вышеуказанных терминах. Мы видим в этом факте дифференцировку, выявление в предметах и явлениях новых свойств в результате включения явления или предмета в новые связи. Физиологически в основе такой дифференцировки свойств, которые до того не дифференцировались, лежит растормаживание соответствующих раздражителей, выявление которых было первоначально, заторможено в результате действия других раздражителей.

[9] Испытуемая, в течение длительного времени (40 минут) не справлявшаяся с задачей, затем, как будто внезапно, после четырех минут молчания, возбужденно глядя на экспериментатора, говорит: «А если перед тем как класть свечу, зажечь ее… Зажечь ее перед тем как уравновесить… И она сгорит… и равновесие нарушится…» Затем на вопрос экспериментатора, как она пришла к этому решению, испытуемая отвечает: «Я подумала, что надо что-то испаряющееся, но смотрю ничего испаряющегося нет; тогда стала смотреть, что же есть, смотрю — свечка, можно ее зажечь». Таким образом, и при видимой внезапности решения оно было опосредствовано анализом: сначала, исходя из соответственно проанализированного следствия, была выделена отвечающая ему причина — испаряющееся вещество как предмет, который, будучи положен на чашку весов для уравновешивания, может, испаряясь, привести к нарушению равновесия, и лишь затем выделена в наличных предметах свеча как предмет, способный .при горении включаться в те же причинно-следственные отношения.

Источники и литература

  • Рубинштейн С.Л. Принципы и пути развития психологии. М., 1959 г.

Смотрите также